21 августа 1703 г. на Монетный двор в московской Кадашёвской слободе явился некто Артемий Григорьев сын Ланской. Он представился «знакомцем» боярина Бориса Петровича Шереметева, который как раз в это время завершал завоевание Ингерманландии, и предложил на продажу «с 20 тысяч ефимков», принадлежащих полководцу.
Ситуация была деликатная. С одной стороны, Монетный двор постоянно испытывал нехватку серебра для чеканки денег. Привозные иностранные монеты (ефимки — русское название талеров) были его основным сырьем. Двадцать тысяч ефимков — это больше 30 пудов серебра, значительное подспорье. С другой стороны, Ланской требовал по семь гривен (70 коп.) за ефимок, тогда как официальный курс был 20 алтын (60 коп.). Впрочем, Монетный двор то и дело бывал вынужден, заручившись особыми разрешениями, покупать ефимки и по 64, и по 66 коп., поскольку за 60 продавцов не находилось. Ради Шереметева можно было бы согласиться и на 70, тем более что перечеканка талеров, обещанных Ланским, сулила прибыл...