Навигация – План сайта

ГлавнаяNuméros62/2-3Tema, a ne «LGBT»? Vremia i prost...

Tema, a ne «LGBT»? Vremia i prostranstvo seksual´no-gendernogo dissidentstva v postsovetskom Kyrgyzstane

Tema ou « LGBT » ? Dimensions temporelles et spatiales de la dissidence sexuelle et de genre dans le Kirghizstan postsoviétique
Tema, or “LGBT”? Time and space of sexual and gender dissent in post-Soviet Kyrgyzstan
Georgy Mamedov и Nina Bagdasarova
p. 283-306

Резюме

Fondé sur un travail de terrain ethnographique mené en 2017 et 2018, cet article explore les dimensions temporelles et spatiales de la dissidence sexuelle et de genre dans la république du Kirghizistan, une ancienne république soviétique. À la suite de la décriminalisation de l’homosexualité masculine et d’une libéralisation des mœurs dans les années 1990, le sigle « LGBT » devient le principal mode d’autoreprésentation des communautés non hétérosexuelles et non cisgenres au Kirghizistan. Dans le même temps, les formes soviétiques d’auto-identification queer telles que tema ou v teme (le fait d’en être) perdurent. L’article, qui s’inscrit dans une perspective comparative et critique, examine les relations complexes, contradictoires et parfois conflictuelles entre ces formes globalisées et locales de la vie queer, offrant ainsi une compréhension plus nuancée de la dissidence sexuelle et de genre dans le Kirghizistan contemporain.

Верх страницы

Полное изложение текста

открыться, а не совершить каминaут
двустволка, а не бисексуал
шульженко, а не элтон джон
импровиз
aция, a не sex
каравай, а не
bottom
дятел, а не
top
вазелин, а не
lube

Евгений Фикс. Родная речь (2018)

Введение в Тему

  • 1 Симпозиум «В Теме» состоялся в марте 2018 года с широким международным представительством участнико (...)

1В 2018 году во время обсуждения конференции об ЛГБТ-жизни в Центральной Азии1 с сотрудниками ЛГБТ-организации «Лабрис» в Бишкеке у нас состоялся такой разговор:

 Я предлагаю назвать конференцию «В теме»…
 «В теме» — такое родное выражение, но из прошлой жизни. Я года три так уже не говорю, как пришел работать в «Лабрис», так и перестал использовать выражение «в теме».

  • 2 Русский язык имеет статус официального и является вторым по числу владеющих языком (48% согласно пе (...)
  • 3 Далее, «Тема» как обозначение специфической негетронормативной формы жизни будет без кавычек выделя (...)
  • 4 Под сексуально-гендерными диссидентами мы пониманием всех субъектов практикующих сексуальные и рома (...)

2«Тема», «в теме» — один из самых распространенных способов обозначить свою негетеросексуальную субъективность на русском языке. Общение между мужчинами, ищущими романтические или сексуальные контакты с другими мужчинами чаще всего начинается с вопросов «Ты давно в теме?», «Кто ты в теме?». На вопрос о том, кто будет на вечеринке чаще всего можно услышать ответ: «Будет только «Тема», чужих никого не будет». В билингвальном контексте2 Кыргызстана «тема» используется как в русскоязычной, так и в кыргызоязычной коммуникации. Например, выражение «в теме» на кыргызском будет звучать как «темада». Использование слова «Тема» для обозначения негетеросексуальных отношений и гендерно-ненормативных практик возникло в позднесоветское время. Между тем, советское происхождение Темы3 не очевидно и никак не рефлексируется людьми, использующими это выражение для самоидентификации. Тема — это живая и актуальная форма самоописания среди сексуально-гендерных диссидентов4 на постсоветском пространстве. Однако, как можно понять из приведенного выше разговора, в среде ЛГБТ-активистов Тема — хоть и «родной», но не желательный способ самоидентификации.

  • 5 Мы используем короткую формулу «ЛГБТ» для обозначения сообществ, включающих лесбиянок, геев, трансг (...)
  • 6 Cai Wilkinson, Anna Kirey, “What’s in a name? The personal and political meanings of ‘LGBT’ for non (...)
  • 7 Там же, с. 486.
  • 8 Wilkinson, Kirey, “What’s in a name?; Joanna Pares Hoare, “Narratives of exclusion: observations on (...)

3Декриминализация гомосексуальности в 1998 и общая либерализация социальной жизни в постсоветском Кыргызстане в 1990-е и начале 2000-х способствовала формированию новых опытов и форм существования среди сексуально и гендерно ненормативных сообществ. В публичном дискурсе и на уровне общественных организаций происходит апроприация различных форм западного гей-движения. Аббревиатура «ЛГБТ»5 становится основной формой публичной репрезентации для негетеросексуальных сообществ и воспринимается как политизированная и «новая, проактивная форма противодействия стигме»6. В таком качестве «ЛГБТ»-идентичность противопоставляется Теме как «старой» форме идентификации, цель которой была не в публичной репрезентации и требовании гражданских прав, а в стремлении «оставаться невидимыми для общества, чтобы избежать возможных негативных последствий, включающих физическое насилие, отлучение от семьи или увольнение с работы»7. Авторы, пишущие об ЛГБТ-активизме в Кыргызстане, настойчиво подчеркивают поколенческий разрыв в выборе форм идентификации, указывая на то, что именно молодые люди выбирают объединение множественных и разнообразных опытов сексуально-гендерного диссидентства под аббревиатурой «ЛГБТ»8.

  • 9 Всего было проведено 4 фокус-групп дискуссии (ФГД) с 69 участниками, включая 2 ФГД с мужчинами-геям (...)

4В данной статье мы предлагаем более критичный и сложный взгляд на отношения между Темой как локальной и «старой» формой сексуально-гендерного диссидентства и «ЛГБТ» как глобальной и «молодежной» формой идентичности. Обширный этнографический материал, включающий интервью, фокус-группы и наблюдения, проведенные в 2017-2019 в Бишкеке (столице Кыргызстана) и Оше (втором по величине городе)9 показывает, что локальные и глобальные не цис-/гетеронормативные практики жизни и идентичности вступают в сложные, а порой противоречивые отношения между собой, несводимые к упрощенному противопоставлению «старые»/«новые», «политические»/«аполитичные», «публичные»/«субкультурные», предлагаемому в существующей литературе.

  • 10 Георгий Мамедов, «Иллюзия советского: консервативный поворот в Кыргызстане. Законопроект о запрете (...)

5В данной статье мы предлагаем насыщенное этнографическое описание Темы как формы сексуально-гендерного диссидентства, которая сохраняет преемственность с практиками советской гомосексуальной субкультуры, с одной стороны. С другой стороны, Тема обретает новые смыслы и значения в условиях постсоветской ситуации, отмеченной либерализацией гендерного порядка в 1990-е и начале 2000-х и последующим «консервативным поворотом» и политической гомофобией 2010-х10.

  • 11 Мы опрашивали респондентов в возрасте от 18 до 56 лет.

6В отличие от идентитарного самоописания «ЛГБТ», размытая и неоднозначно определяемая Тема включает в себя не только аспект идентичности, но и темпоральный и пространственный аспекты квир-существования. Практики и опыты, описываемые выражением в Теме, несут в себе как преемственность с советской гомосексуальной субкультурой, так и отмечены разрывами с ней. Как молодые, так и взрослые респонденты11 были знакомы с этим выражением и активно им пользовались. На наш взгляд, как в сохранении этой преемственности, так и в разрывах с ней, раскрывается, политическое значение Темы как формы самоописания сексуальной и гендерной ненормативности. Если политическое значение «ЛГБТ» определяется в терминах публичной репрезентации и сексуально-гендерного гражданства, то политическое значение Темы раскрывается в ее диссидентском характере не только по отношению к доминирующему цис-гетеронормативному гендерному порядку, но и по отношению к либеральной политике идентичностей, основанной на признании и ассимиляции, которая разделяется многими ЛГБТ-организациями.

7Напряжение между «ЛГБТ» и Темой зачастую имеет пространственное измерение. Противоречивое, смешанное и сложное пространство Темы мы описываем метафорой фронтира. Отмеченные «политкорректностью» и нормативностью физические пространства и мероприятия ЛГБТ-организаций в представлениях наших респондентов противопоставляются неформальным и противоречивым (с точки зрения нормативной политкорректности НПО) темным пространствам квартирников, кругов и клуба. В пространственном аспекте Тема — это фронтир не только по отношению к «большому» цис-гетеронормативному миру, но и по отношению к пространствам ЛГБТ-организаций.

Советская Тема: «Мы неблагонадежные, нами управлять трудно»

  • 12 Е. Догадина, «“Мы тема” (интервью с Лори Эссиг). Такие дела», 2019: https://takiedela.ru/2019/05/my(...)
  • 13 Владимир Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры : Материалы к изучению, Chalidze Pub (...)

8Как замечает Лори Эссиг, исследующая госмосексуальность в СССР с середины 1980-х, советские сексуально-гендерные диссиденты идентифицировали себя как ««я голубой», «я розовая», «я в теме», «он наш», «мы тема». Слово «лесбиянка» было оскорбительным даже среди самих лесбиянок»12. По свидетельствам людей, живших в позднем СССР и не участвовавших в гомосексуальной субкультуре, они сталкивались с выражением «в теме» или Тема в контексте различных неформальных сообществ, в частности хиппи и потребителей наркотиков. Владимир Козловский, лингвист, изучавший языки советских субкультур в 1970-е, замечает, что получил доступ к представителям гомосексуальной субкультуры через сообщества «наркоманов и хиппи»13, которые собирались в тех же местах, что и гомосексуалы. Таким образом, само выражение «в теме» в позднесоветский период, скорее всего, было свойственно разным субкультурам и полузакрытым сообществам и выполняло роль кода или входного пароля.

  • 14 Мы используем «общение» как термин, описывающий специфическую практику, включающую как обмен информ (...)
  • 15 Dan Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, New York: Bloomsbury Academic, 2017, p. 97-104

9Дэн Хили обращает внимание на ряд специфических внешних и внутренних факторов, определявших городскую гомосексуальную субкультуру в позднесоветское время. К внешним факторам относятся относительное экономическое благополучие и интенсивная урбанизация 1960-1970-х. Улучшение жилищных условий и развитие городской жизни определяли два основных типа гомосексуальной социальности в позднем СССР. Встречи и общение14 советских гомосексуалов происходили либо на плешках (местах встречи гомосексуалов) бульварах, парках, скверах и площадях, либо на домашних вечеринках – квартирниках, также называемых салонами, кружками и тусовками15. В качестве определяющей внутренней характеристики позднесоветского гомосексуального общения Хили выделяет солидарность и чувство принадлежности, разделяемое всеми участниками общения, независимо от их гендера, возраста и социального происхождения.

  • 16 Arthur Clech, “Between the labour camp and the clinic: tema or the shared forms of late Soviet homo (...)

10Артур Клеш предлагает рассматривать Тему как форму позднесоветской гомосексуальной субъективности, которая возникает на пересечении двух силовых линий: стигматизации и солидарности. Уголовное преследование мужской гомосексуальности и паталогизация негетеросексуального влечения определяли опыт стигмы, с которым сталкивались в тот или иной момент жизни все советские мужчины и женщины, испытывавшие гомосексуальное влечение. Несмотря на то, что уголовно преследовалась только мужская гомосексуальность, наличие уголовной статьи и стигматизирующее описание гомосексуальности в официальных советских источниках способствовало восприятию и женской гомосексуальности как находящейся «вне закона»16.

  • 17 Yurchak, Everything Was Forever, Until It Was No More.

11В то же время, формирование советской гомосексуальной субъективности обеспечивалось не только разделяемым негативным опытом стигмы, но и позитивными и конструктивными практиками общности, свойственными позднесоветской культуре и подробно описанными Алексеем Юрчаком. Основу этих практик составлял разделяемый и культивируемый опыт общности17. Синонимы Темы — «свои», «наши». Специфический язык со свойственной ему иронией, понятной только тем, «кто в теме», т.е. внутри круга «своих», и разделяемое чувство солидарности.

  • 18 Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, p. 100.
  • 19 Е. Фикс, Родная речь, Pleshka Presse, 2018.
  • 20 Там же.

12Хили выделяет язык в качестве наиболее яркой и специфической черты позднесоветского квир-существования18. Язык Темы, наполненный сарказмом и (само)иронией часто определяется по-русски как хабальство, и перекликается с англоязычным кэмпом (camp). Как и кэмп, хабальство бросает вызов устоявшимся гендерным ролям. Мужчины в Теме чаще всего говорят о себе в женском роде и используют женские имена. Как замечает Евгений Фикс, художник, посвятивший «тематическому» языку свой проект «Родная речь»19, несмотря на то, что «словарный запас тематического языка довольно ограничен: он изобилует лексикой, связанной с человеческой анатомией и сексуальностью», «выразительность тематического языкa (особенно слов, описывающих человеческие характеры), его тесная связь с локальным контекстом, pефлексивность, юмор, ирония — все это говорит о том, что до 1991 года в СССР сформировалось уникальное аутентичнoe местное самосознание и сложилaсь самобытная культура гомосексуальных мужчин»20.

  • 21 Clech, “Between the labour camp and the clinic…,” p. 46.

13Клеш уделяет особое внимание солидарности и взаимопомощи между мужчинами и женщинами в Теме и разделяемой ими принадлежности и общности, которую его респонденты описывают в том числе метафорами этнической или национальной принадлежности: «государство в государстве», «один народ среди других народов»21. Однако в отличие от описываемых Юрчаком различных тусовок и групп своих, объединенных различными культурными интересами, советская Тема несла на себя более явный отпечаток диссидентства по отношению к советскому политическому режиму.

  • 22 Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры, с. 15.
  • 23 Органами государственной безопасности (в то время КГБ)
  • 24 Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры, с. 17.

14Контроль, слежка, провокации и явное насилие со стороны милиции и КГБ были частью опыта бытия в Теме для советских гомосексуалов. Опыт этого насилия зафиксирован как в языке гомосексуальной субкультуры, так и в многочисленных свидетельствах. Козловский приводит в своем сборнике анонимный «Монолог «главного гомосексуалиста Москвы»» под именем Мама Влада, записанный в 1970-е22. Несмотря на то, что монолог этот явно беллетризован, он представляет довольно насыщенное описание опыта в Теме, подтверждаемое рассказами других участников позднесоветской гомосексуальной субкультуры, в том числе и нашими респондентами, о чем ниже. Мама Влада в частности рассказывает своему визави о показательных судебных процессах против гомосексуалов в Ленинграде, инициированных «ГБ»23 с целью устрашения, провокаторах на плешках и физическом насилии. Примечательно, что Мама Влада оценивает это насилие как форму политического преследования гомосексуальности, замечая, «Мы неблагонадежные, нами управлять трудно»24.

  • 25 Там же, с. 19.
  • 26 Там же, с. 17.

15В то же время, описание Темы как диссидентской (в смысле антисоветской) субкультуры нельзя считать исчерпывающим в силу ее крайней неоднородности, как по социальному составу советских «темщиков», так и по их идеологическим взглядам. Козловский замечает, что «социальный состав субкультуры необычайно разнороден: военные, шоферы такси, милиционеры, продавщицы, библиотечные работники и т.п.»25. Мама Влада, называющая СССР «варварской страной», перечисляя различные типажи, присутствующие на плешке, обращает внимание на старичка «с бородой и толстенными стеклами» и представляет его как «профессора марксизма-ленинизма» и «старого сексуал-демократа», который «не может расстаться с Марксом и Лениным и протаскивает гомосексуализм через научный коммунизм»26.

16Реконструированное нами по вторичным источникам описание советской Темы находит подтверждение в рассказе одного из наших респондентов, мужчины 50 лет из Оша:

Если вот натуралам через интернет скажешь: «Ты в теме?», он скажет — какая еще «тема»? Наши темщики пользуются соцсетями, сейчас молодежь полностью в соцсетях общается, во ВК и фейсбуках разных… А, вот в наше время — нет! Телефоном-то не пользовались! В наше время панели были, у фонтанов собирались, в туалетах собирались, у речек собирались. Там знакомились или где-то записывали как-то номера телефонов — домашние, конечно, писали. Писали еще, что в такое-то время будем здесь, в парке... Когда молодыми были — это про времена Горбачева я вам говорю. Главная плешка у нас была, где большой бассейн под мостом — это самая большая плешка была. Им повезло, у них сейчас есть офисы, интернет - всё есть… А раньше мы и не знали о СПИДе или о болезнях, зато жизнь была хорошей! Мы все собирались! Вот видеозал, у нас был такой, вот там все сидели и смотрели фильмы, а мы там снимали мужиков! Мы вообще — гуляли, посещали дискотеки, посещали клубы, интернациональные все были, и Тема была интернациональная. Если менты поймают: «Что это вы там? Чем занимаетесь?» Что-нибудь быстро придумаешь, скажешь им — они и поверили. А вот сейчас, два мужика гостиницу снимают, сразу спрашивают: «Геи что ли?» В те времена еще не догадывались даже… Было по-другому.
             Респондент 1, цис-мужчина гомосексуал, 50 лет, Ош

17Наряду с описанием плешек и практик знакомства, он подчеркнул свойственные Теме солидарность между различными поколениями гомосексуалов, которые он описал тематическим языком (мамки и дочки):

Мы так собирались, как-то поддерживали друг друга, как-то наши дочки были, наши мамки были, учились жить, но сейчас все учатся в [ЛГБТ]-организации. Сейчас все ученые молодые. А раньше мы-то глупые были, раньше взрослые нас учили жить, как поступать, как общаться, как снимать.
             Респондент 1, цис-мужчина гомосексуал, 50 лет, Ош

  • 27 Фикс, Родная речь.

18Советскую Тему сложно однозначно описать в социологических категориях. Она содержит в себе черты закрытой субкультуры, сформированной во враждебной среде, но в то же время представляет собой сообщества людей разнообразного возрастного, культурного, этнического, социального происхождения и различных политических взглядов. Помимо опыта, задаваемого внешним факторами стигмы и исключения, внутреннее содержание Темы определяется разделяемыми культурными и языковыми практиками, чувством принадлежности, общности и солидарности. Как справедливо замечает Е. Фикс, Тема «не была калькой с западной модели gay identity и не походила на нее, и все же позднесоветский «голубой» был не просто бессознательным мужчиной, «имеющим секс с мужчинами», а полноценным субъектом местного сексуального инакомыслия, прекрасно отдающим себе отчет в том, кто он, где находится и каковы его желания и приоритеты»27.

  • 28 Yurchak, Everything Was Forever, Until It Was No More, p. 131.

19А. Юрчак, описывает различные позднесоветcкие неформальные сообщества — тусовки, группы и компании своих, нормальных людей, — к которым, со всей спецификой, относилась и Тема, — как находящиеся вне, в зоне вненаходимости по отношению как к официальному (авторитетному) советскому дискурсу, так и к антисоветскому дискурсу политических диссидентов. Однако нарочитое дистанцирование от идеологических языков, советского или антисоветского, не делает вненаходимость аполитичной, а наоборот придает ей специфическое политическое значение. Советские тусовки не были просто группками по интересам, а основывались на определенных ценностях — солидарности, принадлежности (belonging), взаимной поддержки и интернационализме. В советском контексте эти ценности исходили из социалистической аксиологии, но не воспринимались как советские, т.е. принадлежащие официальному дискурсу28.

  • 29 Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, p. 102.

20Д. Хили отмечает солидарность в качестве основной силовой линии, конституировавшей опыт квир-диссидентства в позднем СССР, и приводит впечатления западных левых, пересекавшихся с советской Темой в 1970-е-1980-е, отмечавших «товарищество и приверженность» среди советских гомосексуалов не только между любовниками, но и внутри круга своих. Солидарность и товарищество в среде советских квир-диссидентов воспринимались западными наблюдателями как «позитивная альтернатива западной гей-жизни, насыщенной порнографией, консьюмеризмом и промискуитетом»29.

21Ниже мы рассмотрим, как эти черты советской Темы продолжают существовать, трансформируются и обретают новые смыслы в контексте постсоветского Кыргызстана.

Ошская Тема: мамки и их круги

  • 30 В 2010 году на юге Кыргызстана и в самом Оше в том числе, произошли жестокие межэтнические столкнов (...)
  • 31 Nina Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh,” IQA (...)

22Ош — второй по величине город в Кыргызстане с многонациональным населением, но две самые многочисленные этнические группы составляют кыргызы и узбеки30. За Ошем, как и в целом за Югом Кыргызстана, закреплена репутация консервативного региона, в котором социальная жизнь жестко регулируется религиозными (мусульманскими) и «традиционными» ценностями. Гомосексуальность, как и сексуальность вообще, остаются табуированным в публичном пространстве. В то же время, в Оше мы познакомились с насыщенной, яркой и аутентичной Темой, представленной, однако, исключительно цисгендерными мужчинами. Все наши респонденты были либо женаты и имели детей, либо готовились вступить в гетеросексуальный брак в ближайшее время. В отличие от Бишкека, где центрами квир-социальности с конца 1990-х являются тематические клубы, комьюнити-центры ЛГБТ-организаций, а в последнее время гей-френдли кофейни и бары, социальная жизнь ошской Темы происходит в скрытом от большинства формате домашних вечеринок31. В социальности и формах общения ошских «темщиков» прослеживается отчетливая преемственность с позднесоветской Темой.

23Социальная жизнь Темы сосредоточена в так называемых кругах, руководимых мамками. Члены круга называют друг друга сестрами или дочками (конкретной мамки). Между кругами и мамками существует конкуренция. Образ ошской мамки можно соотнести с харизматичной, влиятельной и острой на язык Мамой Владой из записей Козловского. Наш респондент, 34-летний мужчина из Оша так описывает круги и мамок:

У нас часто показывают свой статус, чтобы быть лидером какой-то группы или сообщества. В первую очередь ты должен быть богатым, это прям испокон веков на Юге так. Чтобы быть лидером надо иметь деньги, причём толстый кошелёк. Ты должен еженедельно приглашать, собирать людей определённое количество, проводить какие-то мероприятия. Чаще всего лидеры сообщества не проводят в сфере профилактики [ВИЧ] или прав человека. Они просто тусуются, потому что клубов нет, открыто нигде не посидишь. Соответственно, снимают квартиру. Если совсем богатые, то берут дом, большой коттедж и там тусуются. И у каждого лидера своё определённое количество людей и туда не всегда пускают всех. Иногда друг к другу лидеры приходят на мероприятия, приглядываются к каким-то ребятам, не для того чтобы переспать с ним, а просто человек интересен. И соответственно, он хочет заманить его [в свой круг]. Скажем так, у нас как говорят на Юге вы — мамаша, а я ваша дочь или сын. Чтоб кого-то пригласить, я должен отправить фотографию друга мамаше, чтобы вы это одобрили. Если вы не одобрите я не имею права в этот круг привести кого угодно. Это не связано даже с безопасностью, это связано с желаниями мамаш.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

24В ходе интервью наш респондент обращает внимание на лингвистические особенности ошской Темы и на пересечение практики кругов с домами в афроамериканских квир-сообществах:

  • 32 «Поза» [англ. Pose] (2018) — американский сериал об афроамериканской квир-культуре Нью-Йорка 1980-х (...)

Фильм «Поза»32, вчера 2 серию смотрел, это про ЛГБТ-сообщество. А там дома, и в каждом доме мамаша, вот также и на Юге, лидер – мамаша. И говорят прям странно, тоже непонятно. Вроде бы никто не говорит на русском языке, а называют себя «мама». И не по-кыргызски и не по-узбекски, а на русском.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

  • 33 К сожалению, нам не удалось получить доступ к сообществам лесбиянок и транс*людей в Оше.

25Как было отмечено выше, специфической чертой мужской гомосексуальной субкультуры в позднем СССР было использование женского рода и женских имен. В Оше эта практика продолжает существовать. Мамки чаще всего известны в сообществах под женскими именами. В то же время, ошская Тема состоит исключительно из мужчин и в ней отсутствует не только солидарность, но даже общение с другими группами сексуально-гендерных диссидентов — лесбиянками, транс-людьми, секс-работницами33. На вопрос, возможно ли нам посетить квартирник одного из кругов, наш респондент отреагировал следующим образом:

Вам даже может быть возможно [обращаясь к Георгию], а вам вряд ли [обращаясь к Нине]. Когда просто сидят за столом, вы, возможно, и могли бы попасть, потому что вы - славянка. Если бы вы были узбечкой или кыргызкой, это вообще невозможно. Того, кто приведёт [женщину на тусовку] будут сильно критиковать или же вообще выгонят. Это запрещено. При женщине говорить свободно про ориентацию считается позорным.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

26Респондент далее замечает, что такое жесткое гендерное разделение и отсутствие солидарности - специфика Южного Кыргызстана:

Вот в Бишкеке оказывается секс-работницы дружат с геями. Для нас вообще это непонятно. Потому что нет такого чтобы секс-работница женщина и мужчина секс-работник дружили.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

  • 34 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh.”

27Основная линия солидарности внутри ошской Темы проходит между поколениями34. Молодые люди, входящие в Тему, стремятся присоединиться к одному из существующих кругов, внутри которого они находят не только общение, но психологическую и даже материальную поддержку:

[Мамки] могут советовать, направлять сообщество куда-то. Они помогают им не только в кругу, т.е. в тематике сообщества, а по жизни по сути помогают. Если есть бизнес, нанимают только ребят из сообщества, потому что знают, что найти работу трудно. В сообществе кем работают - официантами, парикмахерами, поварами. Это самые часто встречающиеся профессии. Или же медики, и то их мало.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

28Помимо кругов в Оше функционирует инициативная группа мужчин-гомосексуалов, работа которой строится вокруг профилактики ВИЧ и других инфекций, передающихся половым путем и включает проведение тренингов, распространение презервативов среди членов сообщества, оказание медицинской и психологической поддержки. Руководит инициативной группой наш респондент, который также входит в один из кругов. На языке ошской Темы его статус — принцесса, который означает, что он может организовывать свои вечеринки, собирать свой круг, не покидая круга своей мамки. Успех работы инициативной группы, а конкретно посещаемость мероприятий и обращение за услугами, зависит от мамок – неформальных лидеров сообщества:

Чаще всего, прежде чем провести мероприятие советуемся с ними. Потому что, если мамка скажет, что никто не должен пойти на мероприятие, которое проводит [инициативная группа], они и не пойдут. А иногда нам прям хочется, чтоб с их круга пришли. Чтобы показать, завоевать их доверие, советуемся с мамками […] Если после этого они дают согласие, то на нашем мероприятии мы видим 15 новых человек, которые у нас никогда не получали услуги. Вот в таких моментах мамаши очень большую роль играют.
             Респондент 2, цис-мужчина-гомосексуал, 34 года, Ош

  • 35 Подробнее о формах квир-родства в среде чернокожих лесбиянок и транс*мужчин см.: Natasha Sandraya W (...)

29Культура мужчин-гомосексуалов в Оше сохраняет в себе многие черты позднесовесткой Темы, как в языке (мамки, дочки, круги, использование женского рода и имен), так и формах социальности (закрытые для посторонних круги-салоны). В то же время, в этих практиках прослеживается общность с формами квир-социальности, свойственной сообществам в других странах и контекстах (семьи и дома в афроамериканской квир-культуре)35, и специфические черты, связанные с культурой Южного Кыргызстана (исключение женщин).

30Преемственность с советскими практиками гомосексуального существования в Оше можно объяснить сохранением в городе враждебной к сексуально-гендерному диссидентству среды. В отличие от советского времени эта враждебность исходит не столько со стороны государства, сколько со стороны консервативного и религиозного общества. Милицейское насилие продолжает оставаться частью опыта ошских гомосексуалов. Однако в постсоветских условиях рычагом давления органов на «темщиков» становится не уголовная статья, а шантаж и угрозы раскрытия гомосексуального опыта членам семьи. Во время нашей полевой работы в Оше летом 2018 наши респонденты сообщали о временном прекращении темной социальной жизни в связи с участившимися угрозами со стороны милиции. Еще одним фактором сохранения преемственности с советскими формами сексуально-гендерного диссидентства в Оше является солидарность между разными поколениями гомосексуалов. Язык и опыт Темы передается от поколения к поколению.

31Далее мы рассмотрим Тему сквозь призму разрыва с советским опытом на примере Бишкека. В Бишкеке глобальные формы гендерного диссидентства распространены в большей степени чем в Оше и по отношению к ним Тема занимает положение, которое мы описываем метафорой фронтира.

Тема в Бишкеке: «Тема — это самое тупое выражение»

  • 36 Hoare, “Narratives of exclusion: observations on a youth-led LGBT rights group in Kyrgyzstan” in Mo (...)

32Как мы уже отмечали выше, в начале 2000-х в Кыргызстане начинает формироваться ЛГБТ-активизм и происходит апроприация различных глобальных форм сексуально-гендерного диссидентства. В рамках этого глобального дискурса сексуальность и гендерная идентичность понимаются в контексте прав человека и сексуального гражданства. Формирование правозащитного дискурса в отношении сексуальности и гендерной идентичности происходит как снизу, по инициативе самих ЛГБТ-людей, так и сверху, под влиянием условного Запада – международных организаций, включая структуры ООН, а также международные финансовые институты вроде Всемирного банка и МВФ36.

33Другой важный фактор в формировании ЛГБТ-идентичностей это доступность массовой культуры, предлагающей вербальные и визуальные репрезентации ненормативных сексуальностей и гендерных идентичностей. Лесбиянки, геи, бисексуалы, транс*персоны, квиры, небинарные люди — все эти слова бишкекские сексуально-гендерные диссиденты используют для самоопределения осознанно и органично. Важно отметить, что ЛГБТ-активизм в Кыргызстане изначально был и продолжает быть тесно связан с женским и феминистским движением, а также с движениями секс-работниц, ВИЧ-позитивных людей и потребителей наркотиков.

34Однако несмотря на такое разнообразие и инклюзивность идентичностей и форм жизни на орбите ЛГБТ-организаций в Бишкеке, лейтмотивом нашего общения с бишкекскими респондентами были разрывы и конфликты внутри квирной социальной жизни. Если в Оше на вопрос о том, как респонденты описали бы свое сообщество, ответ был однозначным: «Темщики, тема», то в Бишкеке многие респонденты высказывали критичное отношение к Теме, как форме самоидентификации:

Тема — это самое тупое выражение. «Давно ли ты в Теме?» Ну, ты такой: «Давно...» [Пожимает плечами] … Да всегда! Всю свою жизнь… Наверное, это способ для тех людей, которые все еще не приняли себя или боятся чего-то. То есть я понимаю, что для очень многих вопросы ЛГБТ и секса очень табуированы, но есть слово Тема! Каждый человек может так говорить и понимать это слово, как ему это удобно. Поэтому уже не нужно дальше спрашивать: «А занимался ли ты таким сексом, гей ли ты?» То есть сказал: «Ты в Теме?» — «В Теме». А, ну все тогда понятно, окей!
             Респондент 3, цис-мужчина гомосексуал, 20 лет, Бишкек

35Очень показательный ответ прозвучал от активистки и сотрудницы ЛГБТ-организации:

Я очень редко говорю, что я в Теме, я говорю, что из сообщества либо из ЛГБТ-сообщества, но никак не в Теме. Я стараюсь о своей бисексуальности говорить открыто, мне нечего скрывать или стесняться.
             Респондент 4, цис-женщина бисексуалка, 22 года, Бишкек

36В этих ответах можно проследить разрыв в отношении к ЛГБТ-идентичностям как осознанным, открытым и политизированным и Теме как конспиративной и неосознанной форме самопрезентации. Таким образом, в Бишкеке существуют два языка самоописания, условный «ЛГБТ-язык» и язык Темы. Дальнейшее обсуждение с респондентами показывает, что использование этих языков нередко может быть разнесено по разным пространствам. Именно поэтому стоит сначала понять употребление Темы при выборе языка, а затем посмотреть, в каких пространствах и почему этот термин возникает. Далее наша респондентка замечает, что использует выражение «в Теме», в общении с людьми, находящимися вне орбиты ЛГБТ-организаций, например, с квир-женщинами из профессионального спорта, которые пользуются языком Темы, а не ЛГБТ, а также в публичных местах в целях конспирации:

[…] я использую в Теме, в общественных местах, для безопасности, потому что обычно люди это понимают. Вот сегодня мне красили волосы в салоне, но, там кроме нас еще полно было людей, и зашел разговор, что там еще одна наша девочка работает… А как сказать, чтобы не обидеть и не выдать, что эта девочка нашей ориентации? И когда человек у меня уточнял, я просто тихо сказала: «В Теме». И это не вот это вот ваше заумное ЛГБТ-сообщество, что-то «нетрадиционное», или всякие другие штуки… Это что-то очень нейтральное… Да — такой обычный язык!
             Респондент 4, цис-женщина бисексуалка, 22 года, Бишкек

37Как видно из этой цитаты, представление о двух языках, «заумном» ЛГБТ-языке и «обычном» языке Темы, вполне осознанно и отрефлексировано самими носителями этих языков. Несмотря на все большее проникновение ЛГБТ-языка в среду сексуально-гендерных диссидентов, термин Тема, не исчезает из употребления, и в некоторых случаях можно даже проследить, как происходит его передача из поколения в поколение:

Есть много историй, про то, как тебе пишут первый раз в соцсетях: «Ты в теме?». Ты теряешься и переспрашиваешь: «В какой теме? Вы о чем?» И не потому что, ты не в Теме! Я тогда уже была в Теме! Я только не знала об этом, о том, что это так называется! Мне тогда, девушки уже нравились, и я была в отношениях, но я не знала, что ответить тому человеку, который мне в мейл.ру написал этот вопрос.
             Респондент 4, цис-женщина бисексуалка, 22 года, Бишкек

38Таким образом, Тема не исчезает из употребления и транслируется более молодому поколению через разные медиумы, включая те же самые социальные сети. Важным моментом при выборе языка является не только вопрос собственной позиции. Как показали наши обсуждения в Бишкеке, многие молодые люди предпочитают использовать термин «ЛГБТ», обозначать открыто свою ориентацию или идентичность вместо того, чтобы просто сказать в Теме. Но даже те, кто являются приверженцами «ЛГБТ-языка», пользуются Темой, в определенных обстоятельствах, особенно если эти обстоятельства связаны с публичностью или специфической ситуацией коммуникации.

39Одной из главных характеристик Темы во время исследования оказалась ее размытость и «диффузность», невозможность установления четких границ и ясного определения для концептуализации. Как заметала выше наша респондентка: «Я тогда уже была в Теме! Я только не знала об этом, о том, что это так называется!» С одной стороны — эта характеристика создает препятствия для анализа, с другой — помогает, обратить внимание именно на эту характеристику, как конституирующую сам феномен «пребывания в Теме».

40Тема — это очень своеобразный способ картирования и нахождения себя в поисках идентичности не просто, в тот или иной момент жизни или в определенной жизненной ситуации. Это способ навигации в пространстве, который создает условия для быстрого маневра, мгновенного выбора, или комфортного пребывания, если нет необходимости маневрировать и выбирать. Далее мы предложим более концептуальное описание Темы как фронтирной зоны, как по отношению к гетеронормативному «большому» обществу, так и к нормативности ЛГБТ-организаций и их языка.

Тема как жизнь во фронтире

41Тема остается востребованным термином. И это объясняется не только вопросами безопасности. Как языковая категория Тема намного шире, и включает намного больше смысловых оттенков, чем определенный и ясный язык ЛГБТ-организаций. Именно эта семантическая «мутность» Темы, на наш взгляд, и обуславливает ее непрерывное использование в сообществе. Несмотря на всю нечеткость, Тема позволяет одним словом охватить и, как ни странно, прояснить сразу несколько критических пунктов, которые будут определять ваше общение с собеседником или то, что это общение будет немедленно прервано. Эта нечеткость в обозначении границ еще сильнее проявляется, если вместо языковой интерпретации Темы, использовать ее проекцию в пространство. Эта проекция позволяет увидеть новые аспекты в интерпретации сложного существования квир-сообществ. Пограничность квир-существования уже была описана в квир-теории через понятия “текучести” и “лиминальности.” В то же время эти понятия больше нацелены на то, чтобы показать гибкость в поведенческих практиках и важность “переходного” состояния для самих квир-людей. Пространственная метафора позволяет увидеть важность сосуществования различных идентификаций не только в социальных пространствах, но и внутри вполне конкретных мест, где реальные люди встречаются и общаются.

42Тема может быть описана не только как практика, которая касается языка, самоопределения или чувства общности. Иногда понять, что такое Тема проще, если увидеть те места, в которых происходит пребывание в Теме, как в реальном пространстве и времени.

  • 37 Фредерик Дж. Тернер (2009). Фронтир в американской истории / Пер. с англ. – М.: Изд-во «Весь Мир», (...)
  • 38 Там же, c. 15.
  • 39 И.П. Басалаева, « Критерии фронтира: к постановке проблемы », Теория и практика общественного разви (...)

43Метафора «фронтира» на наш взгляд является наиболее удачным способом описания (и, отчасти, концептуализации) Темы. Наиболее близкое к современному, представление о фронтире было предложено американским исследователем Ф.Дж. Тернером в 1893 году для того, чтобы обозначить область «свободных земель во внутренних районах североамериканского континента, которая на протяжении всей истории страны вплоть до конца XIX в. осваивалась белыми поселенцами и постепенно перемещалась… на Запад»37. При этом она являлась «внешним краем волны — местом контакта дикости и цивилизации»38. С тех пор, данное понятие получило развитие и стало активно применяться в сфере колониальных и постколониальных исследований по отношению ко многим регионам мира, включая Российскую империю39. Не углубляясь в рассуждения о самом понятии «фронитра», можно отметить только несколько наиболее важных элементов фронтирной зоны, которые связаны с метафорой описания Темы.

44Фронтир, безусловно, относится к описанию пространства и чисто географически обозначает зону «неопределенных границ» на окраинах, столкновения империи с полем, которое ей не принадлежит, но которое оно пытается освоить. Однако эти «неопределенные» границы касаются не только пространства, но и социально-политической жизни во фронтире. Процедуры и нормы имперского управления там не действуют в полной мере, а некоторые социальные нормы и иерархии, также оказываются «подвешенными»: например, статусы и правила поведения при коммуникации могут не зависеть от официальных рангов, продвижение по службе не будет зависеть от официального одобрения, дружеские или любовные отношения могут выходить за рамки «приемлемых» и не осуждаться и т.д.

45В то же время, фронтир — это уже колонизированное пространство, хотя эта колонизация не происходит полностью, что и создает дополнительные возможности для маневра и переговоров, не только на географической поверхности, но и внутри социального пространства норм и привилегий. Таким образом, фронтир — это зона неустойчивой маргинальности, в которой нормы, доминирующие «на большой земле», то наступают, то отступают, то признаются, то отвергаются, то выполняются, то избегаются. Само население фронтира, которое состоит из представителей колониальной администрации и остальных жителей, никогда не является величиной постоянной. Администрация бывает более строгой или склонной к снисхождению, а остальное население в ответ мигрирует, меняет свое поведение, выходит из зоны видимости и возвращается обратно.

46Можно говорить о том, что Тема — это социальное поле, которое во многом походит по данное описание. Этнографическое исследование Темы подтверждает идею о том, что Тема — это пространство, которое не относится непосредственно только к представителям ЛГБТ-сообщества. Во время фокус-группы с квир-мужчинами в Бишкеке участники говорили о том, что в Теме вполне могут пребывать и гетеросексуальные люди — друзья, товарищи или союзники (относительно новый термин в сообществе, который приобретает все большую популярность).

Многие ребята, гетеросексуальные, то есть которые приходят в клуб, они говорят, что они в Теме, но они ходят в клуб и организацию, ты в Теме — это идентификация себя и как ЛГБТ-человека, но есть, союзники, которые приходят и говорят, что они в Теме, поэтому это шире…
             Респондент 5, транс-мужчина, бисексуал, 23 года, Бишкек

47Другой иллюстрацией может служить рассказ участника фокус-группы с мужчинами-гомосексуалами в Оше.

  • 40 Имя изменено.

У меня есть знакомая Галя40, мы часто пользовались ее квартирой. Я уже 2-3 года не пользуюсь её услугами, но при этом мы остались друзьями. Её тоже можно назвать в Теме… она тоже понимает нашу Тему, она не бежит куда-то рассказывать всё это. Она может нормально с нами посидеть, поужинать, поговорить. В Теме да. … Давайте я вот скажу вам, если она в Теме, это не значит, что она тоже такая девица [мимикой и жестами показывает жеманную невинность]. Ничего подобного, мы как-то зашли со своим парнем, с партнером, в общем, выпили, за водкой была идти моя очередь, меня послали за водкой. Надо было зимой пешком дойти, далеко, после 12 ночи, а водку надо было покупать. Пошел туда пешком, возвращаюсь, а она там с другом!!! [делает непристойные жесты руками, изображая половой акт] … Она натуралка, она в этом смысле не в Теме, но в то же время она понимает нас. Она в курсе.
             Респондент 6, цис-мужчина гомсексуал, 54 года, Ош

48Из истории, которая представлена выше, можно понять, что принадлежность к Теме задается не столько сексуальной ориентацией самой по себе, сколько сексуальной свободой, как с позиции отношения к ней, так и с точки зрения практики. Галина — героиня истории — не только «все понимает» и может быть хорошей собеседницей, она позволяет себе делать многие вещи, которые «в большом мире», очевидно, встретили бы осуждение. Во «фронтирной» Теме так вести себя можно. Эпизод сексуального контакта между «гомосексуальным» другом и «гетеросексуальной» подругой встречает не осуждение, а понимание, и, судя по всему, не влияет на развитие близких дружеских отношений.

49Еще одно использование термина Тема, указывающего на зыбкость границ между гетеросексуальной и гомосексуальной нормативностью проявилось во время фокус-группы с квир-женщинами:

Вот есть еще одна знакомая, и у нее есть такая градация, она говорит… Когда мы познакомились в клубе, она спросила — ты радикальная Тема? И я пыталась потом понять, что она имеет в виду. То есть, это может означать, что это, как бы, вот такая большая степень связи с сообществом, но как я поняла из ее разговора, это означает: если я женщина — то встречалась только с женщинами. Я думала она говорит, про политические взгляды — классное сочетание: радикальная Тема! А, потом я с ней это дальше обсуждаю, и она, говорит: «У меня есть знакомая радикальная Тема, она очень закрытая, она никогда не была с мужчиной». То есть для меня наоборот — я бы определила это как «не в Теме», если эта женщина очень закрытая и ни с кем не общается, ее никто не знает, она никого не знает, только вот встречается с другими девушками. А вот для нее [собеседницы] это радикальная Тема, вот она, типа, настоящая лесбиянка, золотая звезда (golden star) и все такое…
             Респондент 7, цис-женщина лесбиянка, 36 лет, Бишкек

50Таким образом, неоднозначное отношение к гомосексуальности или гендерной ненормативности, как к чему-то, что определяет Тему, безусловно, тесно связано с пониманием Темы, как социальности, а не сексуальности в ее биологическом понимании («born this way»), отстаиваемом ЛГБТ-дискурсом.

51Однако размытость границ присутствует и с другой стороны — можно принадлежать к Теме, но не считать себя частью ЛГБТ-сообщества. Некоторые наши респонденты провели четкую границу между Темой и сообществом ЛГБТ, используя довольно четкие критерии.

Да, я это отделяю, потому что ЛГБТ-сообщество — это более политичное, и другое еще много в чем… Вот ты вчера говорил, что Тема — это более обширно, чем ЛГБТ. Я не скажу, Тема — это, прямо, примитивно… Но иногда кажется, что примитивно: просто найти с кем потрахаться — хоть с кем почти, кто тебя поймет и кому нужен секс… А в ЛГБТ-сообществе есть какие-то принципы, важные вещи, которые нужно учитывать — политкорректность, и еще много всего… А в Теме ничего нет, можно бухать, можно материться, можно говорить, шутить про что угодно, можно быть гомофобной лесбиянкой, можно быть лесбофобным геем, можно быть всеми: геем и лесбиянкой, геем и трансфобными.
Да!
В Теме — это все очень примитивно, нет обязательств, нет каких-то важных вещей.
             Респондент 5, транс-мужчина, бисексуал, 23 года, Бишкек

52Однако именно эти критерии для разделения — политкорректность, признание определенной идентичности и делают для многих пребывание в Теме гораздо более комфортным. Более того, признание различных идентичностей, которые стоят за каждой буквой ЛГБТИК+ у многих людей вызывает довольно сильное напряжение. При этом интересно, что обесценивание пространства НПО происходит за счет того же аргумента, который со стороны активистов предъявляется темщикам, а именно, то, что этот круг людей собирается исключительно в поисках новых сексуальных партнеров и больше ни для чего. В этом отношении иллюстративным выступает фрагмент из интервью с цис-гендерным юношей 18 лет, который определяет свою сексуальную ориентацию как бисексуальную, но постоянно пытается выйти за определенные рамки и ограничения.

Я не хочу быть лесбиянкой, геем, би, трансом, гетеро. Я хочу быть человеком без границ. Бисексуалы — тоже ограничение. Мне нет разницы, что там между ног (подчеркнуто нами Г.М, Н.Б.). Главное, какой человек. И у меня нет совсем друзей в ЛГБТ-сообществе [Имеется ввиду НПО]. Нет, они меня пугают! Там сектанты сидят. Мне некомфортно со всеми ними. Я просто как-то нашел своих друзей и у нас свое мини-сообщество. Вообще, конечно, хорошо, что они есть, они поддерживают всех, кому нужна поддержка. Мне, например, не нужна поддержка, и мне нормально. Вот там я чувствовал себя максимально некомфортно. Они проводили однажды тренинг про гендерную идентичность, как всех ЛГБТ подавляют — вот там я прифигел, это была over агитация Я даже от многих слышал, что там не очень, мало кому там нравится. Я даже не знаю, почему, но у многих просто дискомфорт. Я-то сам там не бываю. Но по слухам, туда идут, чтобы найти себе партнера. Ты же не можешь встать по центру улицы и разораться: «Хэй, я гей мне нужен парень!».
             Респондент 8, цис-мужчина, бисексуал, 18 лет, Бишкек

53Похожие претензии по поводу слишком строгой политики идентичности возникают даже среди активистов, и в чем-то они повторяются, почти слово в слово. Закономерно, что горечь от дискриминации внутри сообщества проявляется, в первую очередь среди транс*людей. Один из наших респондентов называл пространство коммуникации на площадке НПО «гомонормативным», и добавил, что «гомонормативное сообщество ничуть не лучше, чем гетеронормативное». Эту точку зрения поддержали и другие участники фокус-группы с трансгендерными людьми.

  • 41 Имеется ввиду ночной клуб в Бишкеке, в котором собираются ЛГБТ-люди по выходным.

Когда в ЛГБТ-круге общаюсь там тоже бывает дискриминация, типа: «Мы же нормально ходим, и ты тоже ходи! Мы этого не понимаем!» И ты думаешь: «Блин…». Да! Иногда не комфортно… хотя, смотря какие люди, а люди разные есть – в клубе41 даже бывает чувствуешь себя некомфортно (подчеркнуто нами Г.М, Н.Б.). То есть, большая дискриминация или стигматизация в самом сообществе. Даже если ты транс и гетеросексуальный то — Окей! Но если ты гомосексуальный, то это же получается блин пипец: «Зачем сделал ты переход, если ты встречаешься с парнями???» Двойная какая-то стигма: во-первых, потому что ты транс-человек, а еще при этом гомосексуальный транс-человек, то есть это такая двойная дискриминация, и я себя часто в ЛГБТ-сообществе не комфортно чувствую, то есть в ЛГБ-сообществе (подчеркнуто нами Г.М, Н.Б.). Ну, об ЛГБ. У меня есть прекрасные друзья, пару человек, которые меня поддерживали на протяжении всей моей жизни, вот именно в жизни периода перехода. При их поддержке, я сделал успешный переход, я считаю их союзниками и союзницами. А вот, на самом деле, если говорить о всех ЛГБ, что встречается на разных площадках, там естественно очень много трансфобии, от геев тех же… Ну, не знаю… Те же геи клеятся к транс-мужчинам, но у них ненависть к транс-женщинам, например… Они клеятся к транс-мужчинам пока не узнают, что у них нет члена, а когда узнают, что у них нет члена — то все! Для них очень важно, что есть между ног! (подчеркнуто нами Г.М, Н.Б.). Я не говорю об отдельных личностях ЛГБ, есть отдельные личности, но есть общая трансфобия, и я ее не понимаю.
             Респондент 5, транс-мужчина, бисексуал, 23 года, Бишкек

  • 42 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh;” Nina Bag (...)

54Мы не стали сокращать этот обширный отрывок, чтобы обратить внимание на два момента. Первый связан с повторением аргумента от квирного молодого человека, о том, что границы между идентичностями проводятся в зависимости от характера первичных половых органов («то, что есть между ног»). В этом отношении, слишком сильная связка между физиологией, гендерной идентичностью и сексуальной ориентацией представляется зеркальным отражением дискурса, доминирующего в гетеронормативном «большом мире». И, видимо, не зря, в противоположность этому миру, круг ЛГБТ-организаций был назван «гомонормативным». В то же время, фронтирная зона Темы позволяет избегать дополнительных разграничений. Ссылка на клуб («в клубе даже, бывает, чувствуешь себя некомфортно») как на пространство Темы, когда она находится в связке со словом «даже» представляется очень показательной. Слово «даже» подчеркивает уровень психологического комфорта внутри клуба по сравнению с ощущениями внутри ЛГБТ-организации. Клуб, в каком-то смысле синонимичный Теме, в данном контексте, является местом по определению комфортным, дискомфорт в клубе – это, скорее, исключение, а не правило42.

55С этих позиций размытых пространственных границ как «снаружи», так и «внутри» ЛГБТ-сообщества в целом, можно обратиться к анализу социальной составляющей фронтирной зоны. Фронтирный характер Темы проявляется не только в том, что многие люди, отделяют общение в рамках Темы и внутри неправительственных ЛГБТ-организаций, но и в том, как эти два пространства постоянно смешиваются вплоть до невозможности распознать, где кончается одно и где начинается другое.

  • 43 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh;” Bagdasar (...)

56В Бишкеке местом такого смешения, безусловно, выступает ночной клуб, роль которого в жизни сообщества сложно переоценить. В клубе границы между активистами и не-активистами полностью исчезают. При этом стиль общения внутри него тесно связан с практиками трансгрессии не просто за рамки повседневной жизни, но даже за границы времяпрепровождения в «обычном» ночном клубе43. Постоянное напряжение, которого требует жизнь «на большой земле», во фронтирной зоне находит выход в безудержном употреблении алкоголя и танцах. В этой ситуации любой телесный контакт становится чреват переходом в драку, и хозяйки клуба имеют с ними дело постоянно. Вмешательство милиции в эти инциденты, обычно не происходит.

57Другим, относительно новым пространством для Темы становятся бары и кафе, где можно не опасаясь агрессивных нападок проводить время «со своими» более спокойно, чем в клубе, когда, например, хочется просто пообщаться и поговорить в компании, гетеросексуальных друзей или, может быть, и гомосексуальных друзей, которые не ходят в организацию не увлечены активизмом. Офис ЛГБТ-организации является таким местом, где подобное общение невозможно, а клуб существует для общения другого рода — для того, чтобы отключиться от повседневности, выпить и потанцевать.

58Еще более сложной представляется картина смешения жизни в рамках Темы и ЛГБТ-организаций в Оше. В отличие от Бишкека, где можно выделить определенные точки пространства, где это происходит (клуб, кафе, бары, квартиры некоторых популярных членов сообщества), в Оше это смешение имеет не такую явную специфическую локализацию во времени и пространстве, поскольку, как это было описано выше жизнь гомосексуалов в Оше структурирована на постоянной основе, не cтолько вокруг неправительственных организаций, но вокруг, так называемых «лидеров», которые поддерживают свой «круг» или «семью» с определенным составом участников. Тем не менее, можно говорить о таких местах, как, например, квартиры друзей-темщиков, которые не являются гомосексуалами, но разделяют многие ценности и отношение к жизни, которые и лежат в основе этой дружбы и желании общаться.

59Таким образом, пребывание в Теме, может быть успешно описано через пространственную метафору фронтира. Подвижные формы лояльности, поведения, нормативности, а также существование реальных специфических пространств, где смешение норм и ролей становится возможным, являются важными характеристиками жизни в Теме.

60Следует отметить, что тематические пространства являются способами избегать двух типов «колонизации», которая вызывает сопротивление. Наряду с традиционным противостоянием гетеронормативности и общественным неприятием ЛГБТ-культуры, Тема становится убежищем и от «гомонормативности» — слишком строгого соблюдения норм и правил, характерных для политики идентичности. Тема остается пространством диссидентства для обоих нормативных систем, причем это пространство зачастую обретает форму реального места, в котором и осуществляется диссидентская коммуникация. Безусловно, вторая форма диссидентства, связанная с противостоянием «гомонормативности» является постсоветским феноменом. В то же время, Тема, как неформальное пространство свободного общения, и в этом случае унаследовала многие из характеристик Темы еще с советских времен. Тема — это, по-прежнему, те места, где можно укрыться и побыть “самим собой”.

Выводы из Темы

61Приведенный нами этнографический материал позволяет сделать ряд выводов относительно Темы как формы самоописания сексуально-гендерных диссидентов в постсоветском Кыргызстане. Во-первых, Тема — не «архаизм» или «пережиток», а живая форма самоидентификации, отмеченная как преемственностью, так и разрывами с советской гомосексуальной субкультурой. Соответственно, интерес к Теме может носить не только исторический, но и актуальный исследовательский интерес. Как демонстрирует наш материал, Тема концентрирует в себе временной и пространственный, а не только идентитарный, аспекты квир-существования в постсоветском Кыргызстане.

  • 44 Clech, “Between the labour camp and the clinic…;” Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi; (...)

62Во-вторых, рассмотренный нами материал позволяет значительным образом усложнить существующее представление о Теме как неполитической, или даже аполитичной, форме квир-самоидентификации в сравнении с ЛГБТ-идентичностью44. На наш взгляд такое противопоставление не является продуктивным. Как советский, так и постсоветский опыт Темы скорее позволяет нам усложнить само понимание политического, которое определяется не только внешними факторами включенности в гражданство через признание прав, но и внутренним содержанием — специфическими культурными и языковыми практиками, солидарностью и общностью.

  • 45 N. Fraser, “Heterosexism, Misrecognition, and Capitalism: A Response to Judith Butler,” Social Text (...)
  • 46 A.B. Seligman, D.W. Montgomery, “The Tragedy of Human Rights: Liberalism and the Loss of Belonging, (...)
  • 47 Wilkinson, Kirey, “What’s in a name?”

63Либеральная политика идентичностей получает критику слева, как правило, в связи с исключением вопросов классового неравенства (например, Fraser45). Однако важным критическим аргументом против политики идентичностей, выстроенной вокруг концепции прав человека, также является игнорирование этим дискурсом потребности людей в принадлежности и важности сохранения различий, культурных и языковых, связанных с этими принадлежностями46. Противопоставление Темы ЛГБТ-идентичностям как неактивной, нацеленной на скрытность формы негетеронормативного существования47 не учитывает политического значения коллективности, солидарности и культурной автономии для квир-жизни.

64В постсоветский период это наполнение Темы как неформальной среды, основанной на солидарности и разделяемом культурном, языковом и пространственном опыте, переопределяется не только в отношении «большого» гетеронормативного мира, но и по отношению к нормативности ЛГБТ-идентичностей. Тема становится фронтирной зоной, которая позволяет квир-людям осмыслять и практиковать свои субъективности как вне цис-/гетеро-, так и транс-/гомонормативности. В Теме аспекты принадлежности и культуры, в том числе понимаемой в терминах аутентичности и отличия, оказываются важнее вопросов гражданства и прав, предполагающих ассимиляцию и культивируемых ЛГБТ-дискурсом.

65Наше исследование ЛГБТ-жизни в постсоветском Кыргызстане демонстрирует, что для сообществ сексуально-гендерных диссидентов вопросы собственной автономии не менее важны, чем вопросы интеграции в сферы гражданства и права. Таким образом, мы предлагаем рассматривать квир-существование в условиях постсовесткого Кыргызстана не телеологически как развивающееся от аполитичной Темы к политизированным ЛГБТ-идентичностям, а диалектически, наделяя политическим смыслом не только ассимиляционный вектор ЛГБТ-дискурса, но и автономистский, неассимиляционный вектор Темы.

Верх страницы

Заметки

1 Симпозиум «В Теме» состоялся в марте 2018 года с широким международным представительством участников, включающим, не только Великобританию и США, но и такие постсоветские страны как Украина, Молдова, Беларусь и Россия. Все представители постсоветского пространства разделяли достаточно сходное, хотя и не очень четкое понимание термина «Тема», который мы анализируем в данной статье. Это подтверждает преемственность позднесоветских форм идентификаций в квир-сообществах, с теми процессами которые сегодня имеют место в постоветсвоетских условиях.

2 Русский язык имеет статус официального и является вторым по числу владеющих языком (48% согласно переписи 2009) в Кыргызстане, наряду с государственным кыргызским языком, который формально считается языком «номер 1» в стране, но его использование до сих пор сталкивается с многими проблемами в сфере образования, производства законов и некоторых других областях. Также языковой контекст серьезно зависит от географической локации.

3 Далее, «Тема» как обозначение специфической негетронормативной формы жизни будет без кавычек выделяться курсивом

4 Под сексуально-гендерными диссидентами мы пониманием всех субъектов практикующих сексуальные и романтические отношения за пределами парных цис-гетересксуальных отношений, которые сегодня доминируют в обществе и определяют «нормальные» сексуальные практики. Термин «диссидентство» подчеркивает связь с неодобряемым поведением и противостояние общепринятым официально признанным нормам.

5 Мы используем короткую формулу «ЛГБТ» для обозначения сообществ, включающих лесбиянок, геев, трансгендерных и бисексуальных людей, а также людей с небинарными и квир идентичностями, и другими возможными опциями, для которых сегодня стали использовать знак «+»

6 Cai Wilkinson, Anna Kirey, “What’s in a name? The personal and political meanings of ‘LGBT’ for non-heterosexual and transgender youth in Kyrgyzstan,” Central Asian Survey, 29, 4 (2010): 485-499, 485.

7 Там же, с. 486.

8 Wilkinson, Kirey, “What’s in a name?; Joanna Pares Hoare, “Narratives of exclusion: observations on a youth-led LGBT rights group in Kyrgyzstan” in Richard C.M. Mole, ed., Soviet and Post-Soviet Sexualities, Routledge (Contemporary Russia and Eastern European Series), 2019.

9 Всего было проведено 4 фокус-групп дискуссии (ФГД) с 69 участниками, включая 2 ФГД с мужчинами-геями (1 в Бишкеке и одна в Оше), 1 ФГД с трансгендерными людьми (Бишкек), 1 ФГД с лесбиянками (Бишкек). Кроме того было проведено 14 глубинных интервью: с мужчинами-геями — 2 в Оше и 7 в Бишкеке, с трансгендерными людьми — 2 интервью в Бишкеке, с лесбиянками — 2 интервью в Бишкеке, с бисексуальным мужчиной — 1 интервью в Бишкеке. Все ФГД и интервью были проведены на русском языке.

10 Георгий Мамедов, «Иллюзия советского: консервативный поворот в Кыргызстане. Законопроект о запрете “гей-пропаганды” и советский дискурс о гомосексуальности» Оксана Шаталова, Георгий Мамедов, Квир-коммунизм это этика, М. : Свободное марксистское издательство, 2016.

11 Мы опрашивали респондентов в возрасте от 18 до 56 лет.

12 Е. Догадина, «“Мы тема” (интервью с Лори Эссиг). Такие дела», 2019: https://takiedela.ru/2019/05/my-tema/

13 Владимир Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры : Материалы к изучению, Chalidze Publications, 1986, с. 37.

14 Мы используем «общение» как термин, описывающий специфическую практику, включающую как обмен информацией между индивидами, так и создание общего пространства чувственного опыта и совместности. Alexei Yurchak, Everything Was Forever, Until It Was No More. The Last Soviet Generation, Princeton – Oxford: Princeton University Press, 2006.

15 Dan Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, New York: Bloomsbury Academic, 2017, p. 97-104.

16 Arthur Clech, “Between the labour camp and the clinic: tema or the shared forms of late Soviet homosexual subjectivities” in Mole, ed., Soviet and Post-Soviet Sexualities, p. 37.

17 Yurchak, Everything Was Forever, Until It Was No More.

18 Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, p. 100.

19 Е. Фикс, Родная речь, Pleshka Presse, 2018.

20 Там же.

21 Clech, “Between the labour camp and the clinic…,” p. 46.

22 Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры, с. 15.

23 Органами государственной безопасности (в то время КГБ)

24 Козловский, Арго русского гомосексуальной субкультуры, с. 17.

25 Там же, с. 19.

26 Там же, с. 17.

27 Фикс, Родная речь.

28 Yurchak, Everything Was Forever, Until It Was No More, p. 131.

29 Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi, p. 102.

30 В 2010 году на юге Кыргызстана и в самом Оше в том числе, произошли жестокие межэтнические столкновения с сотнями погибших и тысячами пострадавших. После этого в ЛГБТ-сообществе стало наблюдаться разделение по этническим границам между кыргызами и узбеками (то есть, между группами, которые были вовлечены в эти столкновения). Лидеры ЛГБТ-НПО ведут большую работу по преодолению этнокультурных границ и ведению совместной работы среди членов сообщества.

31 Nina Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh,” IQAS, 49, 1-2 (2018): 17–40.

32 «Поза» [англ. Pose] (2018) — американский сериал об афроамериканской квир-культуре Нью-Йорка 1980-х, снятый по мотивам культового документального фильма «Париж в огне» (Paris is burning) (1990).

33 К сожалению, нам не удалось получить доступ к сообществам лесбиянок и транс*людей в Оше.

34 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh.”

35 Подробнее о формах квир-родства в среде чернокожих лесбиянок и транс*мужчин см.: Natasha Sandraya Wilson. “A Queer Situation: Poverty, Prisons, and Performances of Infidelity and Instability in the New Orleans Lesbian Anthem,” in Ellen Lewin and William L. Leap, eds., Out in Public: Reinventing Lesbian/Gay Anthropology in a Globalizing World, Blackwell Publishing, 2009.

36 Hoare, “Narratives of exclusion: observations on a youth-led LGBT rights group in Kyrgyzstan” in Mole, ed., Soviet and Post-Soviet Sexualities, p.174-175.

37 Фредерик Дж. Тернер (2009). Фронтир в американской истории / Пер. с англ. – М.: Изд-во «Весь Мир», c. 7 (перевод издания F.J. Turner, The Frontier in American History, New York: Henry Colt and Company, 1920).

38 Там же, c. 15.

39 И.П. Басалаева, « Критерии фронтира: к постановке проблемы », Теория и практика общественного развития, № 2, 2012, с. 46–49.

40 Имя изменено.

41 Имеется ввиду ночной клуб в Бишкеке, в котором собираются ЛГБТ-люди по выходным.

42 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh;” Nina Bagdasarova, “The Space – Time Continuum of the ‘Dangerous’ Body: Lesbian, Gay, Bisexual and Transgender Securityscapes in Kyrgyzstan” in Marc von Boemcken, Nina Bagdasarova, Aksana Ismailbekova and Conrad Schetter, eds., Surviving Everyday Life: The Securityscapes of Threatened People in Kyrgyzstan, Bristol University Press, 2020, p. 179-202.

43 Bagdasarova, “Securing an LGBT identity in Kyrgyzstan. Case Studies from Bishkek and Osh;” Bagdasarova, “The Space – Time Continuum of the ‘Dangerous’ Body…” in Boemcken et al., eds., Surviving Everyday Life.

44 Clech, “Between the labour camp and the clinic…;” Healey, Russian Homophobia from Stalin to Sochi; Wilkinson, Kirey, “What’s in a name?”

45 N. Fraser, “Heterosexism, Misrecognition, and Capitalism: A Response to Judith Butler,” Social Text 52/53, Vol. 15, Nos 3 and 4 (Fall/Winter 1997), Duke University Press. N. Fraser, “The End of Progressive Neoliberalism, Dissent Magazine”: https://www.dissentmagazine.org/online_articles/progressive-neoliberalism-reactionary-populism-nancy-fraser

46 A.B. Seligman, D.W. Montgomery, “The Tragedy of Human Rights: Liberalism and the Loss of Belonging,” Soc 56, 203–209 (2019).

47 Wilkinson, Kirey, “What’s in a name?”

Верх страницы

Чтобы цитировать эту статью

Ссылка в печатном виде

Georgy Mamedov и Nina Bagdasarova, «Tema, a ne «LGBT»? Vremia i prostranstvo seksual´no-gendernogo dissidentstva v postsovetskom Kyrgyzstane»Cahiers du monde russe, 62/2-3 | 2021, 283-306.

Электронная ссылка

Georgy Mamedov и Nina Bagdasarova, «Tema, a ne «LGBT»? Vremia i prostranstvo seksual´no-gendernogo dissidentstva v postsovetskom Kyrgyzstane»Cahiers du monde russe [Онлайн], 62/2-3 | 2021, Выложить онлайн 04 janvier 2024, Наводить справки в 16 avril 2024. URL: http://journals.openedition.org/monderusse/12453; DOI: https://doi.org/10.4000/monderusse.12453

Верх страницы

Авторы

Georgy Mamedov

American University of Central Asia
mamedov_g[at]auca.kg

Nina Bagdasarova

American University of Central Asia
bagdasarova_n[at]auca.kg

Верх страницы

Авторские права

The text and other elements (illustrations, imported files) are “All rights reserved”, unless otherwise stated.

Верх страницы
Search OpenEdition Search

You will be redirected to OpenEdition Search