A Chilhood in Yalta

Iu. Nauman: … Вот, видите даже из Германии по факсу мне прислали, когда прошел сюжет по первому каналу о нашем доме. [...] Так я Вам почти все рассказал, что Вам еще интересно?

Ну, можете ли Вы рассказать о себе? Как Вы выбрали военную профессию и какая была ваша карьера? Это мне очень интересно.

Nauman's Father: a Man of Principle

Iu. Nauman: Ну, вот отца вызвали в Москву, и ему предложили вернуться на прежнюю работу. Но отец, он всегда был человеком принципиальным, там работал его бывший заместитель, он спросил как он работает, - хорошо работает, ну, так пусть он и работает. "Нет, он будет вашим заместителем", - "Ну зачем же его наказывать. Ну, тогда дайте мне другой самостоятельный участок". И вот он поехал, возглавил дальневосточное управление курорта, это в Чите, куда, конечно, нельзя было ехать ни маме, для неё климат совершенно не подходил.

Forbidden to Enter a Higher Educationnal Institution

Iu. Nauman: Но в общем это длилось несколько лет, а я в это время был вызван в военкомат, потому что вначале, в 1953 году, когда я закончил школу мне было запрещено поступать в высшее учебное заведение.

Почему?

Iu. Nauman: Ну, потому что отец не той национальности был. Я не имел права поступать, я поступил только в техникум на третий курс, куда меня без экзаменов приняли. Но в 1954 году, когда вот нас освободили от всех этих обязательств, меня вызвали в военкомат и предложили мне вот в Томске училище общевойсковое, командное. Я приехал в Томск.

Кто предложил? А, по призыву?

Iu. Nauman: Военкомат. Военный комиссариат. Да, по призыву. Но так как у меня образование было 10 классов, я был капитаном сборной команды по футболу, вот, у меня было звание мастера спорта по боксу и по борьбе, вот, достаточно спортивной парень.

Stubborn

Iu. Nauman: Вот, я из-за соревнований, которые проходили на первенство зоны Сибири и Дальнего Востока по боксу, значит, опоздал на прием экзамена в Томск, приехал, и дежурный по училищу мне говорит: "Э, парень, ты уже опоздал. Вот документы твои, забирай, сделают отметку о том, что ты был здесь, на следующий год приезжай." Я говорю: "Нет, я не для этого приехал". -"Ух ты какой упертый, настойчивый". И в это время в здании контрольно-пропускного пункта остановилась Победа, из нее выходит совершенно лысый подполковник, выяснил причину, почему ворота ему не открывают. "А вот этот парень прибыл из Новосибирска, такой нахальный, и не хочет уезжать. Экзамены то уже закончились, товарищ подполковник". Этот подполковник берет меня за руку и ведет в зал, где заседала вот эта комиссия, там сортировали дела. и он говорит председателю комиссии: "Товарищ Лобанов, посмотрите, по-моему в этом парне что-то есть." Ну тот: "Документы на стол", я положил ему документы, а сверху лежала характеристика председателя обкома физкультуры и спорта областного комитета Новосибирского, Максимова, моего тренера. И когда он прочитал, что мастер спорта по боксу, мастер спорта по борьбе, он кричит: "Виноградов!" (это начальник физподготовки и спорта училища был). Тот бегом подбегает, увидел меня, прочитал документы, ну что значит для начальника физподготовки на первый курс получить готового спортсмена, и говорит мне, извините за выражение: "Снимай штаны". Ну, я снял брюки, вот, и остался в одних плавках, мамой сшитых, тогда же не было такое разнообразие как сейчас, плавки сшила из красного сатина и завязочки от папиных кальсон. И вот я стою на весах, и в это время открывается дверь, а училище занимало здание бывшего женского монастыря, это в центральным молельном каком-то зале, вот идет генерал в сапогах, в галифе, и на сапогах у него шпоры звенят, генерал Воскресенский, бывший штабс-капитан царской армии, который прошел всю войну, командовал дивизией, никто его не репрессировал, в общем замечательный человек, мы в него влюблены были, курсанты. И он нас называл не иначе как "Вы, советские юнкеры, защитники вот этой власти", так он обращался к нам. И вот он заходит, а сзади идет этот Потапов, подполковник лысый, подходит ко мне, ну я стал это... А он мне говорит: "Ты не пыжься, не пыжься, стой нормально". Ну, я как нормально, когда меня ощупывают как цыган лошадь. Он меня похлопал по плечу и говорит: "Хороший экземпляр. Ты хочешь стать офицером?" Я говорю: "Так точно, товарищ генерал". -"Вот видишь, он по-военному отвечать умеет. Зачислись в роту к Ожарову." Майор Ожаров формировал первую роту, училище было маленькое, 4 роты всего. "Зачислить в роту к Ожарову и без экзаменов. А то еще какой-нибудь дурак этому экземпляру двойку поставят". Вот это запомнил я на всю жизнь. Повернулся и ушел.

"I became a cadet without passing a single exam"

Iu. Nauman: Вот так я стал курсантом не сдавая ни одного экзамена. А почему я стал спортсменом вот таким, игровые, бойцовые виды, потому что когда был маленьким где-то во втором-третьем классе мне так набили морду, извините за выражение, что из носа сопли красные текли. Мама когда увидела меня: "Ваня, Ваня...", это отцу она так, папу так называла, "... ты смотри, что они сделали с нашим Юриком". Отец подходит к этому Юрику, поворачивает меня за уши: "Так, ну-ка возьми лом", за шкафом стоял лом, "поднимай его". Я чуть на ноги его... тяжелый лом. Мама опять: "Господи, он же ноги себе отобьет". -"Вот когда он этот лом подряд сто раз поднимет, его ни один негодяй не затронет". Вот с тех пор он ввел для меня жесточайший порядок: в 6 часов утра был подъем, зарядка, после этого поддержка, зимой обтирание снегом, - вот так из меня он растил... Но я дрался, соседки многие приходили к маме и жаловались: "Таисия Николаевна, ваш же Юрка, он же бандитом вырастет, он же из тюрьмы вылазит не будет, он же всех бьёт." Она говорит: "Ничего подобного, он бьет только тех, кто его обижает" А у меня прозвище было то дёйч называют, то еще что-нибудь, ну, я всегда давал за это в морду, по морде. Ну потом все стабилизировалось, и в общем-то то все... Ну, вот так я стал курсантом. Учился я нормально, закончил училище по первому разряду, но ныне это медали дают за это, и предложено было на выбор 5 округов и групп войск, я выбрал группу советских войск в Германии. Ну думал пошлют-не пошлют туда, ну, послали. И вот 5 лет я прослужил в группе советских войск в Германии.

Это было в каком году?

Iu. Nauman: Это был 1957-1962 год. После этого настало время, так сказать, замены. Холостяки через 3 года, женатые через 5 лет. Вот, и с снова оказался в сибирском округе, который я сам уже выбрал. Ну, а дальше уже продвижение пошло довольно интересно.

Of the Difficulty of Bearing a German Name in the Soviet Union

Iu. Nauman: Был назначен помощником начальника политотдела спец частей Новосибирского гарнизона по комсомольской работе, потом начальник политотдела Сидоренко Павел Парфеньевич говорит: "Юра, тебе надо учиться дальше, ты перспективный офицер, умный". Ну, вот так было сказано, -"Готовься в академию". Я подготовился, сдал 7 экзаменов из 8, получил....

Вы учились в какой академии?

А какая была Ваша функция конкретно?

Iu. Nauman: Заместителя по политчасти. Ну, там функции большие. Они определены теми уставными обязанностями, которые изложены были в уставе внутренней службы, то есть отвечает за состояние воинской дисциплины, за состояние боевой и политической подготовки, ну, и в общем-то мы с командиром никогда не делили... Первый командир у меня был замечательный, участник Великой Отечественной войны, Попов Евгений Николаевич, когда надо было кого-то там, ну, строго спросить, отругать он мне говорил: "Ну, комиссар, (комиссаром он меня называл) поговори-ка вот с этим вот, у меня ты знаешь, это так не получится как у тебя". Ну я никогда хамом не был и не хамил, но находил какие-то рычаги воздействия, потому что для меня главное было, чтобы полк был лучшим. Ну, вот так вот удалось, я так думаю. И больше того, командир полка, он участник Великой Отечественно войны, уже здоровье его пошаливало, у него вначале один инфаркт, потом второй инфаркт, и два года получилось так, что я исполнял обязанности командира танкового полка.

Ну, и после того, как я... это уже последний курс академии, закончил академию, возвращаюсь в Абакан, потом в Новосибирск на подведение итогов, командующий генерал-полковник Хомуло, замечательный генерал, участник войны, к сожалению, сейчас скончался, вот, пожимает мне руку, вручает очередной ценный подарок за первое место полка, говорит: "Полком командовать сможешь?" Я говорю: "Товарищ командующий, я 2 года исполняю обязанности". - "О, ты исполняешь обязанности, а ты будешь командовать, и я хочу, чтоб ты был настоящим командиром полка". Ну, все, с моей стороны возражения разве будут? И дальше уже по накатанной стезе. Мои документы пошли в Москву, в главное управление кадров, и потом знакомый кадровик из управления кадров округа говорит: "Юра, слушай, не прошла твоя кандидатура на должность командира полка". Нам в ГУКе, это главное управление кадров, сказали "Вы что? С другой фамилией не нашли на должность командира танкового полка?" Вот так, мягко говоря, накрылось мое командирство. А мне очень хотелось, тем более училище я ж заканчивал командное. Но вот так не прошло где-то и полгода, новый член военного совета прибыл, генерал-лейтенант Лыков из Ленинграда, он и сейчас до сих пор еще жив, замечательный человек, участник Великой Отечественной войны. В прошлом году, вот 30 декабря исполнилось 1992 года, мы с ним поддерживаем добрые отношения. У него, к сожалению, отказали ноги, я ему подарил, вот из нашего фонда, коляску, он говорит: "Юра, вот благодаря коляске я теперь изучил всю свою квартиру". У него жена умерла, дети погибли, и вот он один остался, одинок, живет здесь в Сокольниках. Но вот я сейчас обращаюсь с письмом к генералу-лейтенанту Михайлову, руководителю дома ветеранов войн и военной службы, чтобы он закрепил за ним патронажную сестру, но это уже, так сказать, другое дело. Так вот через полгода вдруг неожиданно в полк приезжает новый член военного совета, Лыков, проводит совещание. До этого прошел все полки, те, что в Абакане были дислоцированы. Вот, в моем полку все-все, буквально, жилье для солдат, ленинские комнаты, были такие тогда, просмотрел и проводит совещание в штабе дивизии. Заканчивает совещание и мне говорит: "Товарищ Науман, Вы останьтесь". Я остался, он выпроводил всех: и командира дивизии, и начальника политотдела, тот на меня так подозрительно посмотрел, он говорит: "Ты что в краскомы захотел?" То есть красный командир - это выражение еще было в Гражданской войне. Я говорю: "Товарищ член военного совета, это решение было командующего военного совета назначить меня в должность командира танкового полка. Но говорят, что не получилось". -"Нет, мы тебе на политработе место найдем". В общем на следующий день меня вызывают в Новосибирск на заседание военного совета и утверждают меня замначальника политотдела Новосибирской дивизии, это единственная большая дивизия была в Сибири. Прослужил я там чуть больше полгода. И тоже неожиданно вызывает член военного совета, что решение принято о назначение Вас начальником политического отдела дивизии уже другом городе, в Бийске, 13 дивизия. Вот, ну, я не буду говорить о тех перипетиях, которые были связаны с моим назначением, это мне недавно рассказал член военного совета, опять: "Вы что с другой фамилией не нашли? Вы знаете, что в ЦК он не пройдет, там не пропустят", ну это на уровне главного политуправления, там хранители целомудренности партийной... [смех] Ну, это возмутило и члена военного совета, и командующего, они садятся в самолёт, из Новосибирска прилетают в Москву, встречаются с главнокомандующим Иваном Григорьевичем Павловским, замечательный главком был, герой Советского Союза, вот говорит: "Так и так, мы представляем, а здесь какие-то вот игры идут". А он говорит: "А Восягин согласился?". Восягин, это был член военного совета, начальник политуправления сухопутных войск. Он его вызывает сюда: "Семён Петрович, зайди". Ну, тот зашел и буквально с порога говорит: "Ну, если командующий и член военного совета прилетели из Сибири, и они ручаются за этого человека (то есть за меня), я тогда не возражаю, но они полную ответственность несут за него". Вы представляете? Все дело только в фамилии. А мне отец всегда говорил: "Запомни, сын, (почему и он никогда не стал менять фамилию на мамину Данилову) при советской власти, - говорил отец, не фамилия определяет место человека в обществе, а сам человек, который умеет делать дело. Если он не умеет, ни какая фамилия не поможет". Ну, вот такой папочка мой был, наивный человек, он таким и остался. И когда умирал уже, за два месяца до смерти я был у него Ялте, он говорит:

"Не смей обижаться на советскую власть. Если бы не она, я бы так и остался батраком, и вы бы вообще не увидели ни образования, ничего. Вот ты стал генералом, Володя погиб, а если бы он не погиб, он бы был замечательным конструктором-инженером. А Женя, вот он, смотри, в Академгородке работает, сестра, дочь наша, младшая сестра врач, закончила мединститут, живет в Одессе, ну и так далее и так далее, поэтому не смей обижаться".

Я говорю: "Пап, да я не обижаюсь, но я вижу, что делается в стране (это был 1991 год)". Ну, вот так вот... Назначили меня начальником политического отдела дивизии, но в ЦК был очень серьезный разговор. Тогда отдел административных органов, который курировал назначение своей номенклатуры, так скажем вот, начальника политотдела, командира дивизии и выше, и меня Потапов Иван Порфирьевич, тоже чудеснейший человек, исключительно преданный, патриот, и он мне говорил, вот благодаря которому я стал курсантом, он к тому времени уже был заведующий сектором генерал-лейтенантом в ЦК, в компании КПСС, вот, и говорит мне: "Юрий Иванович, идете на пьяную дивизию, Вы представляете, и первый пьяница - это командир дивизии". Ну, а что дальше я говорю здесь уже не буду, потому что это уже не по теме нашего разговора. В общем дивизия занимала последнее место и по боевой подготовке, и по дисциплине особенно. Вот, через два месяца сменили командира дивизии, потому что действительно оказался пьяница, на его место был назначен замечательный офицер: и "афганец", и "вьетнамец", - во Вьетнаме мы с ним вместе служили, генерал Носовец Иван Степанович, вот он здорово взялся и за боевую подготовку, за дисциплину, я ему во всем помогал, и через год дивизия заняла первое место в округе. Вот так. Вот четыре года я проработал там, только получил звание полковника и в этот же день уехал в Среднеазиатский военный округ на другую должность. Вот там я проработал почти три года. И было приказано пройти комиссию для службы в районе с сухим и жарким климатом, то есть в Афганистане. Значит, прошли комиссию вместе с женой, и после возвращения из отпуска мне вдруг звонок из Москвы по нашей связи: "Юрий Иванович, вот с Афганистаном, мы там найдем офицеров, вот формируется впервые за все время советническая группа во Вьетнамской народной армии, там еще не было наших советников, поэтому вот предлагаем Вам". Я говорю: "Я по телефону согласия и несогласия не даю. Вы позвоните моему начальнику, шефу", - генерал-полковник Попков был такой, член военного совета, фронтовик, исключительно принципиальный, твердый, молодец. Ну, звонок ему состоялся, и тот уже по внутренней связи звонит и говорит: "Юрий Иванович, зайди ко мне". Я захожу. - "Слушай, вот с Афганистаном здесь, ладно, найдут, мы подберем человека, но вот во Вьетнам тебя хотят направить, это не мое стремление, это вот (и показывает в потолок) оттуда". Ну раз оттуда я говорю: "Да, согласен". Ну другого ответа я не ожидал, ну, действительно, как я солдат, хоть и полковником был, если приказ, значит нужно ехать туда, куда приказано. И вот через месяц я оказался во Вьетнаме.

Vietnam in 1981 ("Afghanistan has passed me by")

Во Вьетнаме, нет в Афганистане?

Iu. Nauman: Нет, Афганистан миновал меня. Вот, а попал во Вьетнам. Ну, во Вьетнаме тоже пришлось в 1981 году ни один раз выезжать в район боевых действий, когда китайцы напали на Вьетнам, провинция Лангшон, заняли часть территории, и мне было приказано выехать в район боевых действий и узнать, почему вьетнамские войска оставляют свою территорию без, как сказать, без боя... Но оказалось не так, вьетнамцы несли огромные потери в силу организованности, отсутствия во многом порядка... Но потом удалось нормализовать, уже видимо на дипломатическом уровне этот конфликт Китая и Вьетнама. Вот, и после Вьетнама я был направлен в Москву в распоряжение главнокомандующего сухопутных войск, и был назначен заместителем начальника факультета руководящего инженерного состава.... была такая замечательная академия бронетанковых войск, таких академии не было ни у вас во Франции, ни в Соединенных Штатах, ни в Великобритании, и тем более факультет руководящего инженерного состава, куда отбирали... вот как раз при мне это впервые началось, разрешение министра обороны, начальник генерального штаба, наиболее выдающихся выпускников физико-математических факультетов Московских вузов, МГТУ имени Баумана, Московского университета, те, которые шли на дипломы с отличием. С начальником факультета мы выезжали в эти ВУЗы, беседовали с этими ребятами... Условия для них более чем были прекрасны, то есть присваивалось воинское звание, два года надо было дополнительно учиться еще в специальной группе факультета руководящим инженерным состава, но уже получая офицерское жалование, форму одежды и так далее, место в общежитии предоставлялась, и по окончанию они распределялись в структурах центрального аппарата Министерства Обороны. Но сейчас все это развалено, все это... остались только пшик... Вот мне всегда в этом случае вспоминаются слова Отто Фон Бисмарка, слыхали Вы про такого, он в свое время проработал три года военным атташе в Германии, в посольстве германском в Питере и знал отлично цену русского солдата, русской армии, и когда ему удалось объединить там несколько десятков княжеств в Германии в единое государство... Сразу и ваша замечательная Франция, руководитель, и Великобритания, они, ну, опасались такого объединения в Германии и начали его так слегка подталкивать: "Дранг нах остен." Вот, но Бисмарк их предупредил, что "Запомните, Россию одолеть в прямом бою не дано никому, Россию можно развалить только изнутри". А дальше no comments. Вот так вот. Кстати, я не знаю так или не так, но не так давно я в одной из газет прочитал, что руководитель Франции, Жак Ширак по-моему был, и Великобритании, Тэтчер, несколько раз приезжали в Москву, уговаривали Горбачева, чтобы он не давал согласия на объединение двух Германий. Ну, не знаю так это или не так, вот, но я прочитал, а Вы у себя проконсультируйтесь. Вот, но тем не менее вот это состоялось, из-за чего он получил звание лучшего немца года и так далее. Ну, что случилось, то случилось. Вот, и никакие увещевания ни французов, ни англичан здесь не помогли. […]

В других боевых действиях кроме вьетнамских Вы не были?

Iu. Nauman: Нет, ну, если это так можно называть... Ведь боевые действия тогда шли по всей территории Союза: это и Нагорный Карабах, это и Нахичевань, это и Степанакерт, это Ереван, это Баку... Ведь в Баку, когда военный городок Бакинского высшего общевойскового командного училища был блокирован со всех сторон автобусами, самосвалами, грузовиками, а там находился генерал армии Вареников, это выдающийся человек, вот он, к сожалению, 6 мая прошлого года скончался, это главнокомандующий сухопутными войсками, заместитель министра обороны, из его рук я получил два ордена и именное оружие, пистолет... Вот, и если бы его не отправили из Москвы в Киев, в канун как раз вот этих событий 1941 года, то тогда история Советского Союза не прекратилась бы на этом, потому что человек был очень жесткий, очень принципиальный и прекрасный организатор. Так вот я вам даже... Не знаю, здесь есть или нет, тоже однажды я выехал в один из... из Гянджи, тогда называлась по-другому... [...] Так, это вот наш домик, так, это вот один из мальчиков наших […], он даже протез носить не может, потому что у него нога оторвана буквально от поясницы. [...] Это вот в марте-месяце закончил Миша Култыгин, сейчас в Омск уехал. [...] Это вот Касьянов, глава правительства, а это его супруга Ирина Борисовна. Тоже мы с Касьяновым... А это вот один из болтунов, глава законодательной власти Москвы, председатель Московской городской думы, Платонов, врун и болтун. Был на доме, много чего пообещал и ничего не сделал. Я ему писал трижды письма, ни на один не ответил. [...] Это вот сын слепого Васи Доркина, он закончил тоже академию 4 года тому назад, родился у нас здесь. [...]

The Minister of Social Protection

Iu. Nauman: Это вот была министр социальной защиты населения России, было такое министерство, её прислал сюда вице-премьер по социальным вопросам, вот она приехала сюда, вот сидит на Вашем месте здесь, я хочу это... воспроизвести этот эпизод… Так обводит здесь взглядом, видимо искала свою фотографию, но так как её не было здесь, поэтому она её не нашла [смех] "Подумаешь, какой-то лорд построил какой-то домик, ну и что?" Я говорю: "Вы меня спрашиваете?" -"Да, я Вас спрашиваю." Говорю: "Послушайте, уважаемая Людмила Федоровна. Не потому что Вы федеральный министр, а потому что Вы женщина, поэтому Вы лишаете меня права разговаривать с Вами в таком же духе, но если по дороге сюда, вот справа от вас сидит заклятый друг нашего дома, Ваш заместитель, который дважды был здесь в доме, и каждый раз он меня спрашивал "А почему это вы с этих вот деньги не берете за проживание? Почему это они у вас живут бесплатную?" Я говорю: "Одну минуточку, это с кого это "с этих"?", -"Ну вот с этих вот". Я говорю: "Слушайте, вот раньше существовало в России такое правило - у лжецов вырывали языки. Но, слава Богу, Ваш язык останется на месте. Но "эти"- это не "эти", это инвалиды государства нашего с вами, а Вы в том числе федеральный чиновник, поэтому выбирайте слова и выражения, хорошо эти ребята не слышат здесь. Также как они не любят, когда говорят вот "вы инвалиды", - "Мы не инвалиды, мы ветераны, а инвалиды вот там сидят", говорят. То есть они на Вас показывают, Вы инвалиды, и я теперь вижу, что они не ошибались. Так вот пока Вы ехали сюда, - это я министру соцзащиты говорю, Безлепкина, Вы б поинтересовались, что это за дом, что это за лорд. Ведь лордом этот человек, портрет которого весит сзади, здесь ни Вашего портрета нет, ни президента нет, то есть нет тех людей, которые ни копейки не вложили, и ни словом не помогли нашему дому. Так вот Вы мне скажите, кто богатый-не богатый, русский-не русский, желтокожий или с такими глазами или вот с такими, Вам, министру социальной защиты предложил бы и сказал "Людмила Федоровна, вот я Вам дарю дом, коттедж или квартиру... комнату в коммуналке, распорядитесь, отдайте это нуждающимся. У Вас нет такого примера, а этот человек построил на свои не уж такие большие деньги в 58 странах мира 440 домов для инвалидов, не требуя с этих инвалидов ни копейки." Ой, что с ней дальше происходило! "Юрий Иванович, Юрий Иванович, ради Бога извините, наверное, я дура баба". Вот, Вы представляете, министр. Я говорю: "Слушайте, давайте не будем дальше усугублять вот наш спор, пойдемте по дому, я Вам покажу этот дом, а Вы мне потом что-нибудь еще расскажите".

А конкретно какие права имеют эти инвалиды в России? Что они могу получить? Какие деньги?

Iu. Nauman: Они получают пенсию... Да, причем эти нищенские пенсии только последнее время, вот сейчас немножко благодаря все-таки Медведеву... Я этому человеку доверяю больше, чем кому бы то ни было, потому что он не только говорит, но он делает. И больше того, тот, кто не делает, он этих наказывает. Вот буквально недавно 6 заместителей министров или 4, я не помню сейчас, были привлечены к ответственности по его требованию за неисполнение. А вот кто понес ответственность вот за неисполнение вот этого распоряжения? Ну, я Вам показывал вот это. Можете себе, кстати, в подарок взять. Как это так, высшее государственное лицо расписывает все от начала и до конца, только делай, и уже давно должен был построен здесь реабилитационный центр для инвалидов боевых действий, для инвалидов силовых структур, для инвалидов военной службы, но ничего же так и не сделано. Так вот о пенсиях Вы говорите... Вот Путин... Путин посетил госпиталь Бурденко. Вот этот мальчик, он в этом году заканчивает юридический факультет, он потерял...

Он потерял зрение, да?

Iu. Nauman: Он был слепой, но зрение на один глаз в госпитале Бурденко ему восстановили. А он получал в то время пенсию 690 рублей. Вы представляете? Это ж ужас один. И Путин... Ну, он... много хороших слов произносит, видимо спичрайтеры у него работают основательно. Вот, например, его выражение "государство никогда не бросает тех своих граждан, кто защищая его не щадил своего здоровья, а то и жизнь". Ну так вы ж не бросайте этот домик. Ведь я делаю то, что не делает никто в России.

А они тоже получают боевые льготы, наверное…?

Iu. Nauman: Так вот это все выражается в пенсии.

А, все в пенсию включается.

Iu. Nauman: Да, все в пенсии. А некоторые, вот у меня здесь ребята, по несколько месяцев помогали им с помощью юристов боевого братства, это есть такая всероссийская общественная организации ветеранов, которую возглавляет губернатор Московской области Громов, вот, судились с судами.. Вот, Федоркин в том числе, слепой вот этот, и высушивают. Как это так, участник боевых действий, потерявший там половину своего здоровье судиться с государством, которое его отправило на эту войну. Вот тот же Дворкович, Вы читали там, что у нас в резервном фонде президента денег нет, вот в общественных организациях, вы к ним обращайтесь. Так ведь на фронт в армию, в бой посылает не общественная организация, государство призывает этого парня, надевает ему погоны, оно учит этого парня овладевать этим оружием, стрелять и убивать, а после того как этот парень случайно останется в живых, если его не убили, то ищите в общественных организациях. Если офицеры еще более-менее защищены: там, военно-медицинская служба своя и так далее, - то солдат, сержант никак не защищен. Он передан в местные органы соцзащиты, и вот там...

Он не должен получить реабилитацию? Он не имеет право на реабилитацию, как солдат?

Iu. Nauman: Нет, почему, имеет. Формально реабилитация после того, как ему зашили раны, сделали ему протезы... Вот есть у нас такой замечательный госпиталь номер 6, это в Химках, вот там они проходят курс реабилитации. Но этот курс слишком краткосрочный, и, конечно, в последствии человек нуждается в дополнительной реабилитации.

Но это через вас, да? Если нет через вас, то ничего нет, это так?

Iu. Nauman: Ничего другого нет. Вы понимаете, вот я ответы получаю из Минздрав, соцзащиты там и прочее, прочее "Как же Вы говорите, что у нас нет? Вот у нас столько-то реабилитационных центров, столько-то госпиталей" Да, они восстанавливают здоровье, помогают ему в морально-психологическом плане, но в области... социальной реабилитации, нет этого. Ни в одном из вот учреждений Москвы, России они не дают им возможности получить высшее образование. Я вот все эти годы добиваюсь, чтоб такие дома как дома Чешира, пусть они не называются дома Чешира, пусть эта ксенофобия, она в России развита на всех уровнях, душит чиновников там и на местном уровне. Вот, я Вам говорил, что вот это вот министр соцзащиты, что префект нашего круга "пока ваш этот домик носит имя какого-то лорда..." Вы представляете, такую глупость сморозить...

Veterans' Access to Higher Education

А если не ошибаюсь, Вы сказали, что Вы согласились с каким-то университетом, чтобы они могли поступать, да?

Iu. Nauman: Нет, не я согласился, а это ректорат, руководство Академии труда и социальных отношений, они приняли такое решение по выделению квоты на 3 бюджетных места, по одному на факультете юридическом, финансовым и экономическим. И вот...

Почему они сами решили это сделать?

Iu. Nauman: Потому что в силу наличия человеческих качеств у руководства, прежде всего ректора академии, ныне президента, профессора, доктора экономики Гриценко Николая Николаевича. Когда он приехал сюда в дом посмотреть после того, как мое предложение поступило рассмотреть, он увидел этих ребят и говорит: "Юрий Иванович, вот все, что я могу сделать..." - это вот сделать то, что вот он сделал, понимаете. И вот съемки, кстати, канала Рен-тв проходили там...

Но солдаты не имеют права попасть в университет без очереди, когда они служили в армии?

Iu. Nauman: Сейчас вот для контрактников, прослуживших не менее 3 лет, значит, какие-то льготы, в том числе и в Московском университете, и в других, по-моему в МГТУ имени Баумана, вот подготовительный курс, еще там что-то... Но вот так, чтобы проживание было бесплатно....

Конечно, нет.

Ну, конечно, нет. Тем более питание бесплатное... А в Москве проживание и питание - это же сумасшедшие деньги. Вот, вот этот вот... Маршал Жуков, это Вам говорит что-то?

Да, конечно.

Iu. Nauman: Так вот он всю войну возил Жукова, Бучин Александр Николаевич, и вот он с этим американцем безногим, Дейвом Барром, вот я их здесь познакомил. Вот они здесь обнимаются [он показывает фотографию].

Cheshire Home: a Capacity of 20 People Only

Вы уже сколько принимали солдат....?

Iu. Nauman: Вот за эти годы?

Да, за эти годы.

Iu. Nauman: Больше 1600 человек прошли. Но, вот с 1998 года я уже перестал быть перевалочной базой, потому что при наличии нескольких сотен тысяч инвалидов вот такой домик на 20 человек, он служит как красная тряпка для быка, много обиженных, "почему вот его приняли, а почему меня не принимаете?"

Как Вы их выбираете?

Iu. Nauman: Значит, выбираю я их... Вот у нас есть такая всероссийская общественная организация ветеранов "Боевое братство", которую возглавляют как правило участники боевых действий, а то и инвалиды. Вот, но в начале это делал я самостоятельно. Как я делал? Вот через главный военный клинический госпиталь имени Бурденко. Там вначале отбирали врачи травматологи, реаниматологи, вот, прежде всего замначальника госпитале был по воспитательной работе полковник, доктор Злобин Сергей Петрович, вот он у меня здесь на фотографии, вот приехал однажды, посмотрел. И после того, как они отобрали там, я приезжал к ним и беседовал с отобранными уже ими. Потому что главное моя задача была - это наличие среднего образования. Второе - это безусловная трезвость. Потому что у меня в доме абсолютно сухой закон, подчеркиваю, абсолютно. За любое употребление, значит, изгоняю незамедлительно. На каком-бы курсе он ни учился. И ребята, слава Богу, вот, последние годы это поняли. Вот, и до 2006 года, это 1998, 1999, 2000ые, до 2006 года все шло нормально. Я отбирал этих несколько человек, привозил их сюда на машине, говорил: "Ребята, вот здесь вы будете жить, вот здесь будете питаться"... Ну, как правило, это совпадало с обедом, вместе обедали, после этого я их отвозил обратно. Вот, и когда они выписывались из госпиталя, они приезжали сюда, я их знакомил с условиями поступления, вот, отвозил их в академию, там знакомил с членами приемной комиссии, и ребята готовились к вступительным экзаменам. Поблажек здесь никаких не было. Вот, но с 2006 года мне сказали, когда я в очередной раз позвонил, и говорю: "Когда можно приехать, чтоб побеседовать с ребятами?" Мне говорят: "Уважаемый генерал..."

Кто звонил? Извините, я не поняла, кто звонил?

Iu. Nauman: Замначальника госпиталя, Злобин Сергей Петрович. И говорит: "Нет ни одного среди 1017 (вот, запомнилась мне эта цифра) солдат, сержантов, ни одного с образованием выше 8 классов." То есть человек не имеет образования, с помощью которого он мог бы поступать в академию. И тогда пришлось мне вот крутиться и вертеться, вот через "Боевое братство", через своих боевых товарищей, друзей.... Вот, а в этом году я отобрал только одного человека, потому что я не знаю будут деньги у нас на дом - нет, потому что, ну, чувство ответственности мне еще мой папа привил "никогда не обещай того, чего ты не можешь выполнить". А как я могу пообещать человеку, что ты будешь учиться вот здесь, а жить бесплатно, питаться здесь, а человек рассчитывает свои средства, финансы... Вот, поэтому я принял одного парня, он потерял правую руку во время войны с Южной Осетией и Грузией... […] И то, принял почему, он сейчас сдает экзамены, что он будет поступать, поступает на заочное отделение, но он сам москвич и будет жить здесь, в Москве.

А он был призывник?

Iu. Nauman: Нет, он контрактник.

А сколько времени они вообще остаются у вас?

Iu. Nauman: С первого курса и до последнего. Вот даже вот этот Лыков, у которого мы сегодня были, вот где детская у него, где детские вещи, там все это разбросано, раскидано, вот, он закончил академию, но пока еще с жильем он не трудоустроился. Скорее всего ему дадут квартиру в том доме, что строится, поэтому я ему сказал: "Живи до тех пор, пока не найдешь себе квартиру". Ну, потому что я в этом году, вот на два человека, точнее на 3 принимают. Один поступает на заочное отделение, но он жить здесь у нас не будет, поэтому у меня освобождается вот такое место.

"…I never thought this place would be abandoned here like... And in fact, that no one would need it!".

Iu. Nauman: Ну, я не знаю, может потому что второго такого дурака не нашлось. Если бы я знал, что будет вот такая беда, я, наверное, подумал бы прежде чем браться. У меня было много предложений, потому что я, когда вот это все начиналось, я был заместителем председателя фракции Отчизна, была такая фракция в верховном совете РСФСР, и у меня было много других предложений, но когда я приехал, увидел, то... Мне что здесь понравилось? То, что здесь самостоятельная работа. Вот, но я никогда не думал, что вот этот домик бросят здесь как... И он по сути никому не будет нужен. А это ведь... И вот, кстати, англичане, они молодцы, они мудро поступили, что дом они оставили в своей собственности, дом является собственностью фонда. Земля - это Московская, да, здесь. И когда мне говорят: "Вот, если бы дом был не ваш, не в собственности англичан...", я говорю: "Тогда бы от этого дома ничего не осталось бы. Ничего бы. Давно бы уже бульдозерами сравняли и построили здесь вот такие вот дома, общежития или черти там что еще."

А почему в России, по-вашему, государство не заботится о своих ветеранах?

Iu. Nauman: Потому что... Вопрос, конечно, интересный, но его надо адресовать как минимум Медведеву, потому что Путину его задавать бесполезно, Путин, он и армию не любит, он ее боится. Ведь тогда, когда генерал армии Вареников был жив, я ему говорил, он был депутатом Госдумы, я говорю: "Валентин Иванович, ну, Вы переговорите с президентом (Путин тогда был президентом), почему такие нищенские оклады у офицеров? Ведь офицеры вынуждены подрабатывать охранниками там где-то, чуть не носильщиками там еще где-то..." Он говорит: "Я задавал этот вопрос ему." -"Так, и что?" -"А Путин мне в ответ: Валентин Иванович, а где были вооруженные силы в 1991?", -"Так, и что?", - "Ну, вот и все". Я говорю: "Так, Валентин Иванович, Вам надо было сказать, что если бы вооруженные силы были на своем месте в 1991, то Путина бы здесь не было, и тех, кто сейчас во главе, они бы тоже не были бы здесь, и государство было бы другим." Вы понимаете? И вот Путин, он с мешком денег носится по всей стране: то в Пикалёво там дороги перегородили, то еще где-то, а вот здесь я каждое письмо, когда он был президентом, когда Медведев стал президентом, я их приглашаю, говорю: "Ведь езды от Кремля, от Белого дома, ну, 20-15 минут, приезжайте, посмотрите." Да, вот, кстати, вот машина [он показывает фотографию], Вы говорите, Вы не участвовали в боевых действиях, вот, это мой УАЗик с охранниками. Но я сидел справа от водителя, поэтому я остался живой, водитель был убит, и два охранника были убиты, но после этого я вызвал...

Это было где?

Iu. Nauman: Это в Нахичевани, это на Кавказе.

Вы никогда не были ранены?

Iu. Nauman: Нет, напуган был только [смех].

Paradoxically, "we get money [...] as charitable contributions, but [...] we still have to pay taxes to the state".

А может быть в русской культуре травма и инвалидность считаются слабостью?

Iu. Nauman: Да нет, Вы понимаете, раньше вот и русским царям и... было такое выражение меценаты, то есть те, которые шествовали из своих денег отстегивали, выделяли на нужды людей, народа, вот это меценатство, она была весьма распространено, также как сейчас и на Западе. Ведь вот, в той же Великобритании налоговый инспектор не будет рассматривать... или в Соединенных Штатах, налоговую декларацию, если там не перечислена сумма, которую на благотворительность переводят. А в России этого нет. Больше того, когда благотворительность только зарождалась, поправка была, так называемая мэрская, она действительно мерзкая, вот, когда за благотворительность приходится платить. Вот я дом, у нас благотворительные учреждение, и мы получаем деньги по имени... как благотворительные взносы, но с этих благотворительных взносов мы еще должны платить государству налоги, понимаете, вот весь парадокс в чем состоит. Так, а вот посмотрите на мою жену и на мою маму. Это вот мама была в молодости, это вот моя супруга с внуком [он показывает фотографию]. [...]

Существуют ли квоты для инвалидов в компаниях и университетах?

Iu. Nauman: Существует. Я близко к этому не подходил, не сталкивался с этим, но говорят, что существует. Но очень неохотно вся эта наша предпринимательская братья принимает инвалидов, потому что льгот практически никаких, а хлопот не оберешься. [...]

Спасибо большое за ответы.

Iu. Nauman: Не за что, Вам спасибо. Впервые Франция посетила наш дом. Были англичане, были американцы, были немцы, китайцы, но Вы вот завершаете. Может быть после Вас и кризиса прекратится у нас. Завтра посмотрим фильм, который... что он принесет нам. Так вот я говорил о благотворительности... Как-то у нас в газете Известия, это довольно широко известная газета, еще с советских времен, вот, опубликовала доходы нашего президента, нашего главы правительства и все, "заработали столько-то", на благотворительность ни один из них там, ну, то есть их не спрашивали, они отвечали. Ну, Медведев говорит пожертвовал недавно свою зарплату, там, студентам, какому-то коллективу ВУЗа отдал. И почти здесь же, или на следующий день опубликованы доходы Обамы, вице-президента Байдена, "вот они заработали, а вот они отстегнули на благотворительность", там по нескольку сот тысяч долларов. Так вы для чего публикуете это? Для того, чтобы разозлить людей или как? У нас не принята, вот эта вот жадность, она....Ну, вот Абрамович, ну, зачем ему сколько всего? Вот он Боинг свой оборудовал как президент Соединенных Штатов: там спальня, там...

И вы связались с этими богатыми людьми

Iu. Nauman: Обращались.

Ну как?

Iu. Nauman: Вот у французов есть такая комбинация из трех пальцев?

Нет.

Iu. Nauman: Вот такая вот. [смех]

А, ясно.

Iu. Nauman: Вот, что мы получили. Вы представляете, даже ответа нет. Больше того, какая-то дама, которая позиционирует себя сенатор, от чукчей там, "Вот если бы вы обратились года 3-4 тому назад, то тогда возможно, как его имя-отчество, Роман Аркадьевич, вам что-то бы выделил", понимаете? Вот я не знаю как во Франции, но у американцев есть очень хорошие законоположение: если письмо, обращение в адрес президента, вице-президента, главы, там, нижней палаты представитель, верхней палаты сенатор, значит, подписано генералом или адмиралом как действующим, так находящимся в отставке, значит ответ дается в течение 10 дней за подписью того лица, которому адресован. Если в эти 10 дней, они реально не укладываются, там что-то дополнительно нужно изучить, там, исследовать, то 30 суток дается и не более. И через 30 суток идет ответ, вот мне, как жалобщику, за подписью того же Обамы или Байдена или там кого-то, вот. У нас же этого не принято. Хотя формально да, есть закон о работе с письмами и жалобами населения. Но ответа нет. Пишет какой-нибудь клерк, там еще кто-то... И вот совершенно недавно только, может быть у Медведева в администрации появляются такие люди, он правда фамилии не назвал, но вот... [звонит телефон] Так, где у меня... [окончание интервью].