Navigation – Plan du site

AccueilNumérosXCII-1L’individu face aux mutations pol...Противоречивость большевистского ...

L’individu face aux mutations politiques et culturelles sous l’Empire russe

Противоречивость большевистского субъекта : архивное дело «О Г. Сафарове» как эго-документ

Contradictions of the Bolshevik Subject : The Archival Dossier “G. Safarov” as Ego-document
Les contradictions du sujet bolchevique : le dossier d’archives « G. Safarov » comme ego-document
Timofey Rakov
p. 83-96

Résumés

Le titre du dossier d’archives « G. Safarov » (O G. Safarove) conservé à RGASPI laisse penser que l’analyse des documents qui le composent pourrait renseigner le chercheur sur l’individualité de l’un des principaux membres de la « nouvelle opposition » apparue au sein du parti bolchevique dans les années 1920. En réalité, le dossier fournit simplement des détails sur cet épisode de lutte interne au parti. Pour autant, il est possible d’approcher ce type de documents sous l’angle de la subjectivité bolchevique. L’auteur propose ainsi de les envisager comme une forme d’« ego-document », susceptible de nous donner une idée de la subjectivité spécifique de « l’opposant bolchevique » telle qu’elle pouvait être perçue dans le contexte politique en question.

Haut de page

Texte intégral

Г. И. Сафаров и политическая борьба в партии большевиков

  • 1 См. Г. И. Сафаров, Колониальная революция (Опыт Туркестана), M., Государственное издательство, 1921 (...)
  • 2 См. C. Merridale, Lenin on the Train, London, Penguin Press, 2017, p. 149.
  • 3 См. S. Kotkin, Stalin, Volume I: Paradoxes of Power, 1878-1928, New York, Penguin Press, 2014, p. 3 (...)
  • 4 Сафаров, Теория перманентной революции и троцкизм, Л., 1924; Он же, Троцкизм или ленинизм?, Л., 19 (...)
  • 5 Сафаров, К вопросу о нашей стабилизации. Беглые заметки, Л., 1925; П. А., Залуцкий, Г. И. Сафаров (...)

1Один из сотрудников В. И. Ленина в эмиграции в годы революции 1905-1907 гг., Георгий Иванович Сафаров (1891-1942) был известен в партии как специалист по национальному вопросу и как видный партийный литератор и публицист1. Сафаров и его жена Валентина были в составе группы большевиков, покидавших швейцарскую эмиграцию в 1917 г. в знаменитом «пломбированном вагоне»2. После Октябрьской революции Сафаров был членом ЦК РКП(б), в 1920 был командирован в Центральную Азию и входил в число членов Туркестанского бюро РКП(б). В 1921 г. на X съезде партии был содокладчиком И. В. Сталина по национальному вопросу от группы из сорока делегатов, представлявших Кавказ и Центральную Азию3. К 1922 г. Сафаров переходит на работу в Петроградскую (после 1924 г. – Ленинградскую) организацию РКП. Во время внутрипартийных дискуссий 1920-х гг. Сафаров написал множество полемических трудов, сначала против позиции Л. Д. Троцкого4, а затем, уже в 1925 г., в поддержку политической линии ленинградской партийной организации5.

  • 6 О взглядах Бухарина см. Stephen Cohen, Bukharin and the Bolshevik Revolution: a Political Biography (...)
  • 7 Сафаров, К вопросу о нашей стабилизации..., ук. соч.

2Сущность линии «новой оппозиции» состояла в критике партийной политики в области сельского хозяйства, прежде всего идеологических установок Н. И. Бухарина и группы молодых публицистов, получивших наименование «бухаринской школы»6. Ленинградские большевики, в том числе и герой этой статьи, в 1925 г. активно полемизировали с представителями этой «школы»7.

  • 8 См. I. Halfin, Intimate Enemies: Demonizing the Bolshevik Opposition, 1918-1928, Pittsburg, Univers (...)
  • 9 Постановление Секретариата ЦКК ВКП(б) от 14/01/1926, РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 3.

3Сафаров был видным публицистом «новой оппозиции» и в 1925 г. его статьи часто появляются на страницах «Ленинградской правды». Можно даже утверждать, что он был одной из важнейших литературных фигур ленинградских большевиков и его статьи вполне отражали политику издания, превратившегося к моменту XIV съезда партии, в открыто оппозиционное печатное издание. Одной из первых мер, предпринятых ЦК в борьбе со сторонниками «новой оппозиции» в Ленинграде, была смена редакции «Ленинградской правды»8. Несколько ранее смены редакции газеты Центральная Контрольная комиссия (ЦКК) принимает решение о снятии Сафарова с работы в Ленинграде и отзыве его в распоряжение ЦК9. Практика отзывов из партийных организаций была распространенным способом борьбы с оппозиционерами. Решение ЦКК определило новый внутрипартийный статус Сафарова – из лояльного сторонника большинства партии он превращался в оппозиционера.

4Георгий Иванович разделил судьбу многих видных оппозиционных большевиков в 1926-1927 гг. и был отправлен заграницу торговым представителем, сначала в Китай, а затем в Константинополь. После 1928 г. Сафаров как и многие оппозиционеры отходит от оппозиции и возвращается к работе в Коминтерне, где являлся специалистом по «колониальному вопросу» и занимал должность заместителя заведующего Восточным секретариатом ИККИ до 1934 г. В 1935 был осужден на два года ссылки, затем в 1936 – приговорен к пяти годам лагерей, расстрелян в 1942 г.

Источники изучения субъективности

5Хотя Сафаров и был видным большевиком, он не удостоился какой-либо биографической работы и не вошел в число тех советских деятелей, личные фонды которых сохранились в бывших партийных архивах. Вероятно, все его бумаги были изъяты при аресте, что было обычной практикой в 1930-е годы, и либо были уничтожены, либо хранятся в архиве ФСБ.

6Цель данной статьи предложить взглянуть на архивные документы, сформировавшие дело «О Г. Сафарове» в русле того, как обычно рассматривают эго-документы. Обычное толкование эго-документа предполагает нарратив о субъектности, который выстраивается самим автором. Такому критерию будут соответствовать лишь письма Сафарова, выявленные внутри анализируемого комплекса документов. Остается понять, можно ли отнести к эго-документам материалы партийных инстанций и заявления соратников Сафарова по оппозиции?

  • 10 Halfin, Stalinist Confessions: Messianism and Terror at the Leningrad Communist University, Pittsbu (...)
  • 11 C. Vatulescu, Police Aesthetics: Literature, Film and the Secret Police in Soviet Times, Stanford, (...)
  • 12 Halfin, Terror in my Soul: Communist Autobiographies on Trial, Cambridge (Mass.) – London, Harvard (...)

7Исследования субъективности, в частности, ее советского варианта, показывают, что поиск субъектности автора возможен не только в автобиографиях или дневниках. Так, обращаясь к допросам в НКВД времен «Большого террора», Игал Халфин отмечает парадоксальное соавторство следователя и подсудимого. Сам смысл многочасовых допросов состоял не столько в выяснении подробностей того, как именно советский гражданин стал «врагом народа», но скорее в том, чтобы он принял это утверждение как истину о себе и раскаялся в своих несовершенных поступках. Поэтому Халфин предлагает снять претензию к допросам как к документам, содержащим лишь ложные измышления следователя, но увидеть в них представление о том, кто такой враг как субъект10. Кристина Ватулеску, работая с документами НКВД, политической полиции Румынии, а также советской литературой и фильмами, приходит к выводу, что все они говорили об идеальной социалистической субъектности, прибегая к модернистским приемам «остранения» или же конструируя соцреалистический нарратив11. Анализируя такой вид эго-документа, как автобиографию, Халфин предлагает рассматривать не только, как субъект создает дискурс о себе, но и как этот дискурс порождает субъекта12.

8Работа с документами политической полиции или автобиографиями, писавшимися для приема в партию, как примерами рассказов о субъектности их героев, позволяет и партийное постановление рассматривать как специфическую разновидность эго-документа. В случае документов о Сафарове мы не найдем нарратива о личности, но и письма, и партийные постановления содержат внутри себя обращения к субъекту. Анализируемые источники повествуют даже не столько о самой внутрипартийной борьбе, сколько о ее индивидуальных последствиях для Сафарова. Классический эго-документ представляет исследователю перспективу взаимоотношений между различными субъектами с позиции автора этого документа, в данном же случае документы демонстрируют в большей степени взгляд коллектива (ЦК и Политбюро) на индивида. Источники за авторством самого Сафарова также не содержат описания личностного мира, но фиксируют отношение, прежде всего, к коллективу (партии и ее руководству). Однако это не значит, что в этих документах нельзя увидеть процесс рождения различных интерпретаций большевистского субъекта. Высшие партийные инстанции пытаются контролировать понимание того, кто является истинным «ленинским» большевиком, что неверного в поступках Сафарова, в чем их оппозиционность и «антипартийность». Но трактовка субъекта предстает не в виде развернутого описания и изложения, а языком бюрократических постановлений.

Дело «О Г. Сафарове»

  • 13 О Г. Сафарове, «Постановления ПБ и ОБ ЦК, Президиума ЦКК ВКП(б) и материалы к ним об объявлении стр (...)
  • 14 Там же, л. 1.
  • 15 Там же, л. 2-8.
  • 16 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б) без даты», там же, л. 10-11; «Письмо Г. (...)
  • 17 «Письмо Л. Троцкого, Г. Зиновьева, И. Смилги в Политбюро ЦК ВКП(б) и в Президиум ЦКК ВКП(б) от 13 а (...)

9Разбираемые в статье документы формируют дело, озаглавленное «О Г. Сафарове» и хранящееся в РГАСПИ, в фонде Центрального комитета, в его описи No 171, содержащей подборку дел об оппозициях13. Первыми в этом деле идут постановление Политбюро14 января 1926 г. о принятии решения ЦКК о Сафарове «к сведению14» и само «Постановление Секретариата ЦКК15». Помимо трех писем самого Георгия Ивановича16, в дело включены заявления Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева, И. Смилги с протестом против отправки Сафарова работником торгового представительства СССР в Константинопое17, а также множество выписок из протоколов различных партийных инстанций о Сафарове. Адресатами этих документов были чаще всего Политбюро, ЦК и/или ЦКК, т.е. высшие партийные инстанции.

  • 18 «Положение о контрольных комиссиях», Справочник партийного работника, вып. 1, М., 1921, с. 57.
  • 19 D. Hoffman, Stalinist Values: the Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917-1941, Ithaca – N. Y. – L (...)
  • 20 O. Kharkhordin, The Collective and the Individual in Russia: a Study of Practices, Berkeley – Los A (...)
  • 21 О роли ЦКК на примере борьбы с «левой оппозицией» 1923-1924 гг. см. А. В. Резник, Троцкий и това (...)

10Первый «подкомплекс» документов начинается с постановления ЦКК в отношении Сафарова и ряда других работников ленинградской партийной организации, Г. Г. Черного, Н. И. Гордона, А. И. Тойво, Я. М. Ярослава и О. С. Тарханова. Впервые вопрос об особого рода контрольных органах внутри партии встал в конце 1920 года, когда в партии происходила так называемая дискуссия о «верхах и низах». Осенью 1920 года на IX партийной конференции было принято решение о создании Контрольной комиссии, в задачи которой входил разбор дел, связанных «с нарушением членами партии коммунистической этики18». Проблема этики и норм была важной составляющей большевистского дискурса о том, как должен вести себя сознательный член социалистического общества19. Однако помимо функции морального суда, на которую указывал Олег Хархордин20, ЦКК в 1920-е годы довольно быстро приобрела функцию борьбы за партийное единство и органа осуждения оппозиционеров21.

  • 22 «Постановление Секретариата ЦКК ВКП(б) от 14. 01. 1926», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 3-8.
  • 23 Там же, л. 3.
  • 24 Там же, л. 4, 8.
  • 25 Там же, л. 3.

11Сафаров в постановлении ЦКК определяется как принадлежащий к «группировке, образовавшейся в верхушке ленинградской организации». Данная формулировка была общей для всех, чьи дела рассматривались на заседании Секретариата ЦКК 14 января 1926г22. Несмотря на общность формулировок «обвинения», этих оппозиционеров ждали разные меры наказания. Только Сафарову и Черному был вынесен «строгий выговор»23, остальные получили «выговор», однако Черному и Тарханову запрещалось при этом занимать в течение года «ответственные партийные должности» 24. В каком-то смысле выделяло Сафарова из всей группы присутствие в «обвинительной» части постановления утверждения, что он «принимал активное участие в руководстве работой этой группы»25. При этом из самого документа не ясно, почему именно Черному и Тарханову было запрещено занятие партийных должностей, а Сафаров, объявленный руководителем группы, был как и все удален из Ленинграда.

12Внутри дела документы самого Сафарова и постановления и заявления о Сафарове распадаются на два временных промежутка – 1926 и 1927 гг. Два этих периода, как представляется, содержат две разных тактики защиты Сафарова. В 1926 г. Сафаров придерживается тактики обобщения своего случая и привлечения внимания на своем примере к неверности партийной линии и отношения со стороны партийных инстанций к оппозиционерам. В 1927 г. и Сафаров, и Троцкий, Зиновьев и Смилга в своих коллективных письмах прибегают как раз к линии защиты лично Сафарова, его ценности для партии и через это выходят на более общие проблемы партийной политики.

Стратегии коммуникации с партийным аппаратом в письмах г. И. Сафарова 1926 года

  • 26 А. Гетти, Практика сталинизма: большевики, бояре и неумирающая традиция, М., 2017, с. 107.
  • 27 «Выписка из протокола No 25 заседания Политбюро ЦК от 13 мая 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8 (...)

13Возможность перемещать партийных работников, как утверждает Арч Гетти, была главным признаком власти партийного аппарата26. Однако помимо проявления власти, распоряжение членом партии могло вызывать и протест, который находил свое выражение в ряде эго-документов. Если расширительно трактовать данный тип источника, то получается, что и постановление Политбюро о командировании Сафарова в Китай27 можно было бы отнести к их разряду. Но само постановление было реакцией на обращение Сафарова, который попытался оспорить решение Организационно-распредительного отдела ЦК (Орграспреда).

  • 28 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) и ЦКК ВКП(б) без даты», там же, л. 10.

14Какие стратегии отстаивания своего мнения выбрал Сафаров? Прежде всего, он прибег к апелляции к имевшим место переговорам между ним и И. В. Сталиным, между ним и В. М. Молотовым, из которых следовало либо направление его представителем Коминтерна в Китай, либо секретарем посольства в Японии. Орграспред же направлял его на работу секретарем торгового представительства СССР в Китае28. Также Сафаров упирал на «несообразность» своего назначения «даже с точки зрения современного понимания внутрипартийной демократии некоторыми товарищами». Данный фрагмент заявления стоит понимать, как попытку обратиться к принципиальной стороне вопроса – допустимо ли применять «оргвыводы» к оппозиционерам, т.е. наказывать за самостоятельную позицию. Сафаров постулирует двойственное отношение к таким мерам: с одной стороны, в начале письма в Политбюро он обращает внимание на свою готовность «отправиться на работу вне зависимости от расстояния», а с другой стороны, Сафаров требовал отправить его на производство, а «не старшим делопроизводителем в дипломатическую канцелярию». Такое определение своего назначения должно было дополнительно подчеркнуть несоответствие значимости Сафарова как партийного работника (в его собственных глазах) и уровня предлагаемой ему должности.

  • 29 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 1 (...)
  • 30 А. Н. Чистиков, Партийно-государственная бюрократия Северо-Запада советской России 1920-х годов, (...)
  • 31 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 1 (...)
  • 32 Там же, л. 14.
  • 33 Там же.

15Спустя месяц Сафаров направляет в Политбюро новое письмо с протестом против отправки его в Китай, где называет это назначение «ссылкой», смысл которой он объясняет желанием Политбюро «изолировать» его от рабочих29. Вряд ли можно согласиться с утверждением А. Н. Чистикова о том, что назначение Сафарова в Китай было вызвано исключительно потребностью в опытных бюрократических работниках среднего уровня, поскольку случай Сафарова был связан, конечно, с целым процессом «чистки» ленинградской партийной организации от сторонников «новой оппозиции»30. Во втором заявлении Сафаров гораздо резче оценивает внутрипартийный режим – он характеризует его как понимание «внутрипартийной демократии, которое не мирится ни с какой самостоятельностью члена партии и требует от него формально-чиновничьей исполнительности31». При этом, в отличие от первого документа, в данном заявлении дается и оценка всех действий относительно него: ЦКК вынес свое решение на основании «ложного доноса», а в качестве доказательств привлекалась «газетная полемика»32. Сафаров, однако, отстаивает не только свое личное право не быть командируемым в Китай, но говорит о том, что его случай не уникален и репрессии применялись ко многим ленинградским большевикам: «Случай Сафарова не индивидуальный, он соответствует всему стилю нынешней нашей партийной жизни33». В этом фрагменте и ниже звучит мотив репрессий против оппозиции в целом:

  • 34 Там же.

После разбирательства дела в ЦКК, я оказался в числе тех 7.000 ленинградских товарищей, которые пали жертвой «выправления линии» Ленинградской организации. Нет в Ленинграде ни единой цехячейки, ни одного коллектива, где бы не прошлась «стихия» оргвыводов34.

  • 35 На примере «литературной дискуссии» 1924 г. создание определенной версии прошлого в ходе внутрипа (...)

16Обращение к истории революции играло важную роль во внутрипартийной борьбе в 1920-е годы35. В заявлении Сафарова также содержатся определенные оценки прошлого партии. Так, полемизируя с оппонентами, которые утверждают, что «новая оппозиция» сама препятствовала осуществлению внутрипартийной демократии в духе «военного коммунизма», Сафаров предлагает свою версию положения с демократией в годы Гражданской войны:

  • 36 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 1 (...)

В период военного коммунизма партия все же обходилась без доносов, без ссылок в Китай, без расчетов с заводов за «оппозицию» и т.д. и т.п. Под пулеметами Колчака и Деникина, когда Красная Армия только ещё лишь складывалась, партия могла дискутировать с полной свободой обсуждения о принципах строительства Красной Армии. А теперь, на шестой год НЭПа малейший намек на не стандартизированную постановку любого вопроса влечет за собой с молниеносной быстротой роковые оргвыводы36.

17В приведенной цитате производится прямое противопоставление настоящего и прошлого: ссылки в Китай и увольнения за оппозиционную деятельность («расчеты с заводов за оппозицию») сейчас и тяжелые годы Гражданской войны, которые, тем не менее, являлись периодом внутрипартийной демократии.

  • 37 Там же, л. 19.

18В этом документе Сафаров прямо увязывает свое положение с новым партийным курсом – «во имя этого курса нужно рассылать сотни ленинградских рабочих по отдаленным окраинам, для поддержания его нужны ссылки в Китай37». Кажется важным употребление здесь множественного числа, которое подчеркивает типичность случая Сафарова, ставит его в ряд таких же пострадавших представителей «оппозиции», соединяет его с теми ленинградскими пролетариями, от которых его пытается отделить ЦК.

19Как и в предыдущем случае Сафаров выражает подчинение несправедливому решению, но еще острее подчеркивает свое несогласие:

  • 38 Там же.

Я подчиняюсь неправильному, нарушающему по существу устав партии решению, но со всей большевистской прямотой и твердостью заявляю высшему партийному органу, что делаю это не во имя поддержки ложного партийного курса, но исключительно в силу партийной дисциплины. Ленинская партия найдет в себе силы преодолеть все зигзаги нынешнего пути38.

20В этом фрагменте можно «расслышать» черты некоторого образа поведения, отстаиваемого Сафаровым. В частности, это подчинение решению партийного органа, но принятие дисциплины не лишает оппозиционера права на свою позицию, более того, эта позиция вовсе не индивидуальна. Предложение про ленинскую партию намекает на то, что именно на стороне оппозиция пребывает истина, ведь именно в этом смысл ее существования – в отстаивании истины перед партией, которая свернула с правильного пути исторического движения, но объективно должна будет этот «зигзаг» преодолеть. Таким образом, Сафаров, как оппозиционный субъект, позиционирует себя, а не партийное руководство, как обладателя подлинной правды и «большевистской прямоты и твердости». Качества большевика транслируются лишь на определенную часть партии.

  • 39 «Выписка из протокола No 34 заседания Политбюро ЦК от 17 VI 1926 г.», там же, л. 12.

21Поскольку я предполагаю, что для понимания того, как выстраивается субъективность Сафарова в его письмах в партийные инстанции, важно учитывать коммуникацию между ним и его оппонентами, то необходимо проанализировать и реакцию оппонентов Сафарова на его заявления. К сожалению, мне не удалось обнаружить в разбираемом комплексе документов прямой реакции Сталина или членов Политбюро на два заявления Сафарова 1926 г. Члены партийного руководства предпочли коммуницировать с ним на языке бюрократических постановлений, что тоже может нам кое-что сказать об их восприятии претензий Сафарова. Реакцией на второе письмо было постановление Политбюро «о направлении письма т. Сафарова на рассмотрение ЦКК», принятое по предложению В. М. Молотова39.

22Помимо бюрократизированной коммуникации, в двух письмах Сафарова 1926 г. можно увидеть и иные следы оценивания его личности. Оба письма содержат многочисленные подчеркивания синим карандашом. Они подчеркивают те моменты в рассуждениях Сафарова, которые первому читателю его письма показались видимо наиболее существенными и «оппозиционными». К сожалению, этот читатель ограничился лишь подчеркиваниями в тексте и отчерками на полях, не раскрыв перед последующими читателями документа свой интерес к конкретным фразам. В первом письме встречаются три подчеркивания синим карандашом. В начале письма Сафаров рассказывает о том, что в Орграспреде ему предложили должность заведующего печатью в торгпредстве в Турции и с протестом против этого предложения он обратился к Сталину: «Тов. Сталин заявил, что это предложение сделано было тов. Геем “по должности” и никоим образом не следует считаться с ним всерьез». В данном случае подчеркнуты слова Сталина в изложении Сафарова, но интересно, что никаких комментариев о них нет ни на полях этого документа, ни в последующих постановлениях. Следующий случай подчеркивания встречается в характеристике, данной Сафаровым своему назначению в торгпредство в Китай в тот момент, когда он впервые услышал о нем в Орграспреде: «это звучит издевательством». Третий случай подчеркивания встречается в таком фрагменте:

  • 40 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК без даты», там же, л. 10-11.

Назначение меня на канцелярскую работу в Китай настолько несообразно даже с точки зрения современного понимания внутрипартийной демократии некоторыми товарищами, что я не ожидая «новых веяний» в Орграспреде – прошу ПолитБюро направить меня на непосредственно производственную работу, и во всяком случае не старшим делопроизводителем в дипломатическую канцелярию40.

  • 41 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», там же, л. 13.
  • 42 Там же, л. 14.

23Во втором письме подчеркнуто слово «ссылка41», во фразе «после разбирательства дела в ЦКК, я оказался в числе тех 7.000 ленинградских товарищей» подчеркнута цифра42. В последнем абзаце на л. 18 документа встречаются сразу два подчеркивания:

  • 43 Там же, л. 18.

Сталинский режим партийной жизни тем и опасен, что он ставит под угрозу идейную силу и крепость нашей партии, превращая всю идеологическую работу и идейную жизнь партии в бюрократическую «работу на заказ». Этому решению обязана своим выдвижением безпринципная школа Слепкова и К-о43.

24Некоторые места письма Сафарова отмечены отчеркиваниями на полях документа. Молчаливое подчеркивание в теле письма может быть подтверждением того, что в середине 1926 г. была выбрана модель взаимодействия с членами «новой оппозиции», предполагавшая избегания полемики и коммуникацию, опосредованную лишь бюрократическими постановлениями.

  • 44 «Выписка из пр. No 51 п. 21 заседания Президиума ЦКК ВКП(б)», там же, л. 24.

25Два письма Сафарова 1926 г. показывают определенные стратегии защиты. В первом из них есть лишь небольшой акцент на принципиально неправильный характер решения и связан он именно с личностью самого Сафарова, который будет полезнее для партии на производстве, чем в торгпредстве. Разумеется, противопоставление торговли и производства отражает и антинэповскую этику самого Сафарова и «новой оппозиции». Во втором документе тональность обращения меняется, в нем речь идет практически исключительно об ошибках всего партийного курса и типичности случая ссылки. В таком ракурсе личные обстоятельства Сафарова отступают как бы на второй план. Острый критический тон второго письма был оценен: ЦКК расценило его как «антипартийное» и пригрозило Сафарову, в случае продолжения полемики, «поставить вопрос о его пребывании в рядах РКП»44. Субъективный аспект включается лишь в эту бюрократическую коммуникацию: Политбюро не пишет коллективных ответов на критику Сафаровым внутрипартийного режима, а взаимодействует вместо этого с ним лишь посредством угроз дисциплинарных взысканий. В итоге Сафаров отправился в Китай и на целый год исчез из поля зрения партийных чиновников.

Аргументы личного характера и коллективная поддержка «объединенной оппозиции» в документах 1927 г.

26Новые документы о «перемещениях» Сафарова появляются в июлеавгусте 1927 года. Теперь Сафарова должны были направить на работу в Константинополь, также в торгпредство. В данном случае, Сафаров сопротивляется своему назначению не в одиночку, но при поддержке коллективных заявлений со стороны Зиновьева, Троцкого и Смилги. Подобную коллективность можно объяснить активными действиями «объединенной оппозиции» в 1927 г.

  • 45 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро от 13 июля 1927 г.», там же, л. 26.

27Как сам Сафаров пытается оправдать отказ поехать в Константинополь? Как ни странно, по сравнению с критическим письмом 1926 года, данное заявление Сафарова обращается к индивидуальной болезни. Так, он указывает, что «между тем, у жены моей, члена ВКП(б) с 1916 г., очень острая форма порока сердца, не допускающая ее пребывания в жарком климате. Кроме того, ее нужно лечить, а Константинополь не имеет соответствующих европейских лечебных заведений45». Своеобразный ориентализм лишь подчеркивает невозможность отъезда. Сафаров обращается и к собственной болезни – «катарру носоглотки», который он получил, по его словам, в результате ранения в 1919 г., во время атаки анархистов на заседание Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке. И упоминание партийного стажа жены, и акцент на собственной болезни, явившейся результатом ранения, подчеркивали с одной стороны, плохое здоровье как результат партийной работы, а с другой, должны были указать на неполитический, а «исключительно деловой» характер процесса. Сафаров избирал не протест, а просьбу дать ему отпуск и отправить в более благоприятную для здоровья страну.

  • 46 «Выписка из протокола No 138 заседания Оргбюро ЦК ВКП(б) от 23/VIII-27 г.», там же, л. 28.
  • 47 «Выписка из протокола No 132 п. 7 заседания Президиума ЦКК ВКП(б) от 31/VIII-27 г.», там же, л. 43.

28Риторическая деполитизация заявления не убедила Политбюро, предложившее Сафарову «выехать в трехдневный срок46». Видимо, Сафаров прибег к пассивному и молчаливому сопротивлению, поскольку больше личных заявлений его в данной подборке документов не содержится. Из разнообразных постановлений партийных органов следует, что Сафаров сумел пробыть в Москве еще два месяца, в итоге согласившись выехать в Константинополь 15 сентября 1927 г.47

  • 48 «Письмо Г. Зиновьева, Л. Троцкого, И. Смилги в Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиум ЦКК», там же, л. 30.

29В течение двух месяцев в Политбюро поступил протест против направления Сафарова в Константинополь на работу в торговое представительство. Первое письмо было написано 23 августа. В нем излагались два мотива, по которым отправка Сафарова в торгпредство была нецелесообразной: его негодность для торговли, а также указание на то, что жизнь Сафарова будет подвергаться опасности, поскольку он является активным участником расстрела царской семьи и его имя якобы фигурирует в расследованиях белогвардейцев48. Интересно, что здесь повторяется мотив о личном ущербе от пребывания заграницей, который в письме самого Сафарова принимает форму ухудшения здоровья, а здесь политические обстоятельства выливаются и вовсе в угрозу убийства Сафарова. В обоих документах совершенно отсутствует мотив о наказании Сафарова за оппозиционную деятельность, что может быть вполне осознанной стратегией со стороны оппозиции.

30Политбюро обвинил оппозиционеров в «трусости», что они неоправданно опасаются за жизнь Сафарова, тогда как жизнь любого большевика заграницей в опасности, а не только представителя оппозиции. Стоит отметить, что именно сторонники партийного большинства расценили заявление как элемент оппозиционной деятельности:

  • 49 «Т. т. Троцкому, Зиновьеву, Смилге, Янсону. Выписка из протокола No 122 заседания Политбюро от 1/IX(...)

ЦК также отметает ваши возражения якобы «делового» характера, направленные на деле к отказу подчиниться решению ЦК на другой день после заявления оппозиции (8 августа) о готовности подчиниться всем решениям ЦК49.

31Видимо, Политбюро ссылалось на итоги Объединенного Пленума ЦК и ЦКК 29 июля – 9 августа 1927 г. Оппозиционеры направили новый протест в адрес Политбюро, который касался уже не только Сафарова, но и говорил об ином, чем у большинства партии, понимании заботы и мужества:

  • 50 «Письмо Г. Зиновьева, Л. Троцкого, И. Смилги от 27 августа 1927 г.», там же, л. 40.

С какого это времени заботы о жизни товарища, которую подвергают опасности без всякого смысла, являются «мотивом от трусости»?! Мы, со своей стороны, не считаем, что мужество за счет других, не оправданное интересами партии, есть большевистское мужество50.

32Противоположностью большевистскому мужеству служила расправа с оппозиционерами:

  • 51 Там же.

Мы, со своей стороны, не считаем избытком мужества поведение Сталина-Молотова, ссылающих ряд товарищей, относительно которых они знают, что перед XV съездом эти товарищи будут энергично, по-большевистски, разоблачать небольшевистскую политику Секретариата ЦК 51.

33Отправка Сафарова в Константинополь однозначно трактуется представителями «объединенной оппозиции» как политическая ссылка, прямо связанная с политической позицией последнего.

34Другим мотивом, созвучным с письмом Сафарова от 1926 г., был мотив о подчинении и неподчинении ЦК, в вопросе о котором оппозиция пыталась артикулировать «большевистское» понимание партийной дисциплины:

  • 52 Там же, л. 40-41.

Большевистское подчинение решениям ЦК не имеет ничего общего с покорно-чиновничьим послушанием. [...] Наш протест против высылки Сафарова, сохраняемый нами в полной силе, является составной частью нашей борьбы за здоровый режим в партии, который один только способен обеспечить столь необходимые нам единство и революционную дисциплину52.

  • 53 В Политбюро ЦК ВКП(б), в Президиум ЦКК. В ИККИ. 6 сентября 1927 г., Архив Троцкого. Коммунистическа (...)

35Оппозиция активно риторически использовала мотив единства, изображая именно сторонников ЦК виновниками раскола внутри партии. Высылка Сафарова в таком контексте была лишь очередным симптомом нездоровья партии, а восстановление этого здоровья мыслилось, в том числе и путем прекращения ссылок. Стоит отметить, что оппозиционеры ссылались и в других своих заявлениях на случай Сафарова как один из многих примеров несправедливой внутрипартийной политики53. Нет ничего удивительного в том, что коллективное письмо Троцкого, Зиновьева и Смилги совпадает с письмом Сафарова от июня 1926 г. в моменте рассуждения про соотношение большевистской и формальной дисциплины. Оппозиционеры продолжают попытки отстоять за собой право на суждения об истинно приемлемом принятии тех или иных политических решений.

Большевистская субъективность

36Что говорит случай Сафарова о субъектности и ее выражении в эго-документе? Стоит отметить, что даже вполне классические эго-документы в данном примере очень мало повествуют о личности Сафарова. В рассмотренном архивном комплексе за авторством Сафарова лишь три письма – два от 1926 г. и одно за 1927 г. В первых двух документах можно обнаружить смену риторики: в первом речь идет о несправедливости в отношении Сафарова, во втором же акцент смещается на критику внутрипартийного положения в целом, а личный случай Сафаровым используется лишь как один из примеров несправедливостей в отношении представителей «новой оппозиции». Такую операцию можно назвать деиндивидуализацией, предпринимаемой очевидно для того, чтобы отстоять свою позицию не как позицию индивида, но как выступающего от имени целой группы.

37Письмо 1927 г. за авторством Сафарова наоборот прибегает к субъективным моментам болезни (как своей, так и болезни своей жены), и неспособности из-за этого исполнить партийное постановление. Тактика деполитизации своего кейса не оказывается успешной, Сафарова все равно отправляют в Константинополь и документы ничего не сообщают о том, как Сафарову удавалось в течение ещё двух месяцев оставаться в Москве.

38В 1927 г. Сафарова пытаются защитить соратники по объединенной оппозиции, и их тактика отличается от линии самого Сафарова. Троцкий, Зиновьев и Смилгa пытаются совместить мотивы личной защиты Сафарова, упоминая грозящую ему заграницей опасность в связи с участием в расстреле царской семьи в 1918 г., и вопросы внутрипартийного режима в целом. Такая тактика перекликается с письмом самого Георгия Ивановича от 8 июня 1926 г., где он также переходит от своего единичного случая к наблюдениям над ситуацией в партии в целом.

39Рассмотренные в статье документы показывают, что в рамках анализа внутрипартийной борьбы расширительная трактовка термина «эго-документ» может выявить новые грани большевистской субъектности и формирующей ее идеологии. Партийные постановления, как бы соединяющие письма Сафарова, заявления его соратников по объединенной оппозиции, задают определенную канву восприятия этого случая. Они выделяют Сафарова из группы участников «новой оппозиции» из Ленинграда, определяя его как ее руководителя. Само формирование отдельного партийного дела про Сафарова должно подчеркивать его личную значимость для высших партийных органов. Но обращаясь к документам, и даже письмам самого Георгия Ивановича, мы видим, как мало в них именно личных моментов. Лишь в письме 1927 г. появляются эти мотивы. Личные обстоятельства Сафарова становятся лишь своего рода иллюстрацией несправедливого отношения к оппозиционерам.

40Тем не менее, можно обнаружить в разбираемом деле и свойственный эго-документам акцент на субъектность. Это не до конца очерченная субъектность лояльного члена партии и субъектность оппозиционера. Характерно, что представители оппозиции в коммуникации с членами Политбюро упирают на действительное «большевистское» понимание партийной дисциплины, мужества, товарищеской заботы, апеллируют к «ленинским» принципам внутрипартийной работы и предлагают свои варианты недавнего прошлого партии. Руководству же партии как раз нет нужды артикулировать свое понимание этих вещей, ему нужно лишь отвергнуть притязания оппозиции на правду или вовсе обойти молчанием ее претензии, как в случае писем Сафарова в 1926 г. Партийное большинство даже в ситуации разбора дела конкретного члена партии стремится полностью приравнять субъекта к партийной структуре, всегда ставить вопрос так, что разногласия с текущим партийным руководством равны расхождению с большевизмом. Оппозиционеры же пытаются нюансировать эти отношения, оставляя за субъектом право принимать партийные правила, давая им оценку. Такой угол рассмотрения позволяет увидеть и в бюрократических постановлениях борьбу вокруг трактовки большевистской субъективности.

Haut de page

Notes

1 См. Г. И. Сафаров, Колониальная революция (Опыт Туркестана), M., Государственное издательство, 1921; Он же, Проблемы Востока, Пг., Государственное издательство, 1922; Он же, Национальный вопрос и пролетариат, Пг., Государственное издательство, 1922; Он же, Проблемы национально-колониальной революции, M.-Л., ОГИЗ, 1931.

2 См. C. Merridale, Lenin on the Train, London, Penguin Press, 2017, p. 149.

3 См. S. Kotkin, Stalin, Volume I: Paradoxes of Power, 1878-1928, New York, Penguin Press, 2014, p. 387.

4 Сафаров, Теория перманентной революции и троцкизм, Л., 1924; Он же, Троцкизм или ленинизм?, Л., 1924.

5 Сафаров, К вопросу о нашей стабилизации. Беглые заметки, Л., 1925; П. А., Залуцкий, Г. И. Сафаров, Еще о государственном капитализме и социализме, Л., 1925.

6 О взглядах Бухарина см. Stephen Cohen, Bukharin and the Bolshevik Revolution: a Political Biography, 1888-1938, New York, Vintage Books, 1975, p. 160-213.

7 Сафаров, К вопросу о нашей стабилизации..., ук. соч.

8 См. I. Halfin, Intimate Enemies: Demonizing the Bolshevik Opposition, 1918-1928, Pittsburg, University of Pittsburg Press, 2008, p. 200-201.

9 Постановление Секретариата ЦКК ВКП(б) от 14/01/1926, РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 3.

10 Halfin, Stalinist Confessions: Messianism and Terror at the Leningrad Communist University, Pittsburgh, Pa., University of Pittsburgh Press, 2009, p. 8-15.

11 C. Vatulescu, Police Aesthetics: Literature, Film and the Secret Police in Soviet Times, Stanford, Stanford University Press, 2010, p. 11-20.

12 Halfin, Terror in my Soul: Communist Autobiographies on Trial, Cambridge (Mass.) – London, Harvard University Press, 2003, p. 19-20.

13 О Г. Сафарове, «Постановления ПБ и ОБ ЦК, Президиума ЦКК ВКП(б) и материалы к ним об объявлении строго выговора Г. Сафарову за активное участие в антипартийной группировке в Ленинграде», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8.

14 Там же, л. 1.

15 Там же, л. 2-8.

16 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б) без даты», там же, л. 10-11; «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», там же, л. 13-19; « Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 июля 1927 г.», там же, л. 26.

17 «Письмо Л. Троцкого, Г. Зиновьева, И. Смилги в Политбюро ЦК ВКП(б) и в Президиум ЦКК ВКП(б) от 13 августа 1927 г.», там же, л. 30-31; «Письмо Л. Троцкого, Г. Зиновьева, И. Смилги от 27 августа 1927 г.», там же, л. 40-41.

18 «Положение о контрольных комиссиях», Справочник партийного работника, вып. 1, М., 1921, с. 57.

19 D. Hoffman, Stalinist Values: the Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917-1941, Ithaca – N. Y. – London, Cornell University Press, 2003.

20 O. Kharkhordin, The Collective and the Individual in Russia: a Study of Practices, Berkeley – Los Angeles – London, University of California Press, 1999.

21 О роли ЦКК на примере борьбы с «левой оппозицией» 1923-1924 гг. см. А. В. Резник, Троцкий и товарищи: левая оппозиция и политическая культура РКП(б), 1923-1924, СПб., Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2017, c. 175-191.

22 «Постановление Секретариата ЦКК ВКП(б) от 14. 01. 1926», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 3-8.

23 Там же, л. 3.

24 Там же, л. 4, 8.

25 Там же, л. 3.

26 А. Гетти, Практика сталинизма: большевики, бояре и неумирающая традиция, М., 2017, с. 107.

27 «Выписка из протокола No 25 заседания Политбюро ЦК от 13 мая 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 9.

28 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) и ЦКК ВКП(б) без даты», там же, л. 10.

29 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 13-19. В сильно сокращенном виде это письмо цитируется в Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов, М., 1991, с. 132.

30 А. Н. Чистиков, Партийно-государственная бюрократия Северо-Запада советской России 1920-х годов, СПб, Европейский дом, 2007, с. 164.

31 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 13.

32 Там же, л. 14.

33 Там же.

34 Там же.

35 На примере «литературной дискуссии» 1924 г. создание определенной версии прошлого в ходе внутрипартийной борьбы анализирует Ф. Корни (F. Corney, « Anatomy of a Polemic », in: F. Corney (ed.), Trotskys Challenge: theLiterary Discussionof 1924 and Fight for the Bolshevik Revolution, Boston, Brill, 2015, p. 1-86).

36 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», РГАСПИ, ф. 17, оп. 171, д. 8, л. 15.

37 Там же, л. 19.

38 Там же.

39 «Выписка из протокола No 34 заседания Политбюро ЦК от 17 VI 1926 г.», там же, л. 12.

40 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК без даты», там же, л. 10-11.

41 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро ЦК ВКП(б) от 8 июня 1926 г.», там же, л. 13.

42 Там же, л. 14.

43 Там же, л. 18.

44 «Выписка из пр. No 51 п. 21 заседания Президиума ЦКК ВКП(б)», там же, л. 24.

45 «Письмо Г. И. Сафарова в Политбюро от 13 июля 1927 г.», там же, л. 26.

46 «Выписка из протокола No 138 заседания Оргбюро ЦК ВКП(б) от 23/VIII-27 г.», там же, л. 28.

47 «Выписка из протокола No 132 п. 7 заседания Президиума ЦКК ВКП(б) от 31/VIII-27 г.», там же, л. 43.

48 «Письмо Г. Зиновьева, Л. Троцкого, И. Смилги в Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиум ЦКК», там же, л. 30.

49 «Т. т. Троцкому, Зиновьеву, Смилге, Янсону. Выписка из протокола No 122 заседания Политбюро от 1/IX 1927 г. Приложение No 2», там же, л. 34.

50 «Письмо Г. Зиновьева, Л. Троцкого, И. Смилги от 27 августа 1927 г.», там же, л. 40.

51 Там же.

52 Там же, л. 40-41.

53 В Политбюро ЦК ВКП(б), в Президиум ЦКК. В ИККИ. 6 сентября 1927 г., Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927, т. 4, М., 1990, с. 103.

Haut de page

Pour citer cet article

Référence papier

Timofey Rakov, « Противоречивость большевистского субъекта : архивное дело «О Г. Сафарове» как эго-документ »Revue des études slaves, XCII-1 | 2021, 83-96.

Référence électronique

Timofey Rakov, « Противоречивость большевистского субъекта : архивное дело «О Г. Сафарове» как эго-документ »Revue des études slaves [En ligne], XCII-1 | 2021, mis en ligne le 01 janvier 2022, consulté le 16 avril 2024. URL : http://journals.openedition.org/res/4169 ; DOI : https://doi.org/10.4000/res.4169

Haut de page

Auteur

Timofey Rakov

Université d’État de Tioumen

Haut de page

Droits d’auteur

CC-BY-SA-4.0

Le texte seul est utilisable sous licence CC BY-SA 4.0. Les autres éléments (illustrations, fichiers annexes importés) sont « Tous droits réservés », sauf mention contraire.

Haut de page
Rechercher dans OpenEdition Search

Vous allez être redirigé vers OpenEdition Search